Новости

Исторические особенности формирования адаптивных систем земледелия в России

17.12.2015

Адаптивный подход к земледелию, уходящий своими корнями в мифологическое представление о единстве живых существ Вселенной, нашел свое выражение в античной Греции, где общая Родительница - Богиня Мать (богиня земли - Гея, богиня Деметра - хороший урожай) отождествлялась с землей и женским созидательным началом в природе. Известно, что огородная культура (лук, чеснок, капуста и др.) процветала еще в древнем Египте, размещаясь близ городов, а деревянная мотыга в этой стране - одно из наиболее древних орудий (прототип русской сохи). Ручной посев семян под вспашку сохой изображен еще во времена Рамзеса IX. Примечательно, что, согласно Геродоту, урожайность пшеницы в низовьях Месопотамии доходила до сам-сто (норма высева, умноженная на 100), а просо достигало высоты деревьев. Необходимость использования именно адаптивных подходов в земледелии отражали и народные пословицы («Не земля родит, а небо; сей, посевай, да на небо взирай» и др.), а также ориентация в отечественной агрономии, считавшей земледелие источником всех сокровищ и богатств государственных, на адаптивное агролесомелиоративное обустройство территории, «по-районное сельское хозяйство», «участковую агрономию» и т.д.
Системам земледелия посвящены многие работы, и читатель сможет получить исчерпывающую соответствующую информацию из работ А.Т. Болотова, И.М. Комова, В.А. Левшина, М.Г. Павлова, A.B. Советова, С.М. Усова, А.П. Людоговского, И.А. Стебута, A.C. Ермолова, В.Г. Бажанова, А.Ф. Фортунатова, А.И. Скворцова и других наших выдающихся соотечественников. Заметим лишь, что учение о системах земледелия возникло еще до 1861 г. благодаря работам А.Т. Болотова, И.М. Комова, В.А. Левшина и др. При этом А.Т. Болотов главнейшими составляющими системы земледелия считал не набор агротехнических приемов, а соотношение между земледелием и скотоводством, между зерновыми и кормовыми растениями, что составляет уже качественно новую по сравнению с общепринятой в тот период трехпольной системой. «Соблюдение должной пропорции между скотоводством и хлебопашеством, - писал он в 1784 г., - есть главнейший пункт сельского хозяйства. Сии две вещи так между собою связаны, что если одна упущена будет, то неминуемо нанесет вред и другой». Еще в 1771 г. в статье «О разделении полей» А.Т. Болотов предлагал коренные изменения в сельском хозяйстве («лучшие разделения земель на поля, рассеивание деревень... уравненные между хлебопашеством и скотоводством»), призывая к «исправлению всего фундаментального основания» в земледелии.
Наши выдающиеся соотечественники А.Т. Болотов и И.М. Комов вполне обоснованно считаются основоположниками учения о системах земледелия, которые еще в 1770-1780-х гг. XVIII в., т.е. задолго до А. Тэера, предложили плодосменную систему. Так, в 1771 г. А.Т. Болотов писал о целесообразности перехода от трехпольного севооборота паровой системы (пар, озимь, яровые) к семипольному севообороту выгонной системы. И.М. Комов в монографии «О земледелии», вышедшей в 1788 г., не только обобщил достижения мировой агрономической науки, но и провозгласил примат земледелия над промышленностью и торговлей. «... Земледелие, - подчеркивал он, - есть мать всякого ремесла и промысла». При этом он считал правильным, что земледелие во Франции называют «главным государственным сосцом», ибо и «прочие сосцы, государство питающие, из него сосут пропитание». В этой работе И.М. Комов выступает за переход к более интенсивной плодосменной системе земледелия. «Главный к совершенству земледелия способ, - пишет он, - есть скотоводство... чем больше скота, тем больше навоза и хлеба будет». Для этого он рекомендует травосеяние и выращивание корнеплодов, «кои самым растением своим удобряют Землю», а «вместо парянины» сеять пропашные культуры. Причем для мест, где земля плохая и ее много, а земледельцев мало, предлагался 6-польный севооборот: 1 - яровые с травами; 2 - травы; 3 - озимые; 4 - пропашные; 5 - яровые с травами; 6 - травы. Там же, где земли мало, а людей много, увеличивалась доля яровых и уменьшалось число полей с травами.
Такой исторический экскурс вполне обоснован и полезен, поскольку многие считают, что научные основы плодосмена заложил Альбрехт Даниель Тэер, издавший в 1809-1812 гг. свою знаменитую работу «Основы рационального сельского хозяйства», переведенную на русский язык лишь в 1830 г. Во всяком случае в каждой стране были свои «отцы» плодосменной системы: в Англии - Артур Юнг, в Германии - И. Шубарт и А. Тэер, во Франции - Оливье де Серр, а в России -А.Т. Болотов и И.М. Комов. Первоначально (в практическом плане!) плодосменная система утверждалась в Бельгии в ХV-ХVI столетии. Хотя посевы турнепса и клевера были известны в Англии уже в XVII в., травосеяние здесь получило распространение лишь в конце XVIII - начале XIX вв. В Германии (согласно А. Тэеру) плодосменная система полеводства предполагала строгое чередование культур, не допускающее монокультуры; кормовые корнеплоды и травы должны были занимать не менее 50% обрабатываемой площади. Переход к плодосмену востребовал многие до того практически неиспользуемые научные знания. В их числе более 100 новых видов растений, необходимость чередования культур и пр. Особое внимание уделялось видам растений, сравнительно устойчивым к сорнякам, - конопле, гречихе, кормовым травам, широколиственным растениям.
Представленный в настоящем разделе материал ставит своей целью подчеркнуть главную историческую особенность формирования систем земледелия - адаптивность, т.е. их приспособленность к местным почвенно-климатическим, погодным, социально-экономическим, этническим и другим особенностям. Другими словами, речь идет о зависимости систем земледелия от природных условий, естественно-исторических и общественно-экономических, в т.ч. земельных отношений (землевладение и землепользование), демографических и этнических факторов, уровня развития производительных сил (в частности, орудий земледельческого труда - соха, плуг, жатка, комбайн и пр.) и производственных отношений. Обсуждая вопросы систем ведения сельского хозяйства и земледелия прежде всего с позиций их адаптивности, наши соотечественники внесли огромный вклад в естественно-научное обоснование путей развития сельского хозяйства, обращая особое внимание на связь систем земледелия с необходимостью адаптивно-дифференцированного и в то же время взаимосвязанного использования природных ресурсов, средоулучшающей роли культивируемых видов растений, экономики хозяйствования, историко-географического подхода, совершенной методологии и пр. Заметим, что задолго до С.Н. Булгакова и В.И. Ленина в книге «Курс сельского хозяйства» М.Г. Павлов рассматривал сельскохозяйственное производство как содействие со стороны людей Природе. Причем это содействие, считал он, будет тем успешнее, чем шире и глубже станут знания человека о законах развития природы. Именно базируясь на таких знаниях, люди смогут лучше использовать «силы природы» для достижения своих целей. И отсюда особая роль естественных наук (основ естествознания) в развитии сельского хозяйства. А «силы природы», в свою очередь, детально изучит физика, химия, физиология, зоология и др. Если следовать идеям М.Г. Павлова, изложенным им в статье «Сельское хозяйство как наука», то суть наукоемкости адаптивной стратегии как раз и состоит в том, что она предлагает пути управления продукционным и средоулучшающим процессами в агроэкосистемах на основе познания «сил природы» и законов, по которым они действуют, а также условий, при которых их действия возможны. В этой же связи уместно привести высказывания М.Г. Павлова в его работах «Земледелие», «Разведение растений», «Разведение животных» и др., являющихся приложением достижений естественных наук (естествознания) к практическим задачам сельского хозяйства, актуальность которых в наше время особенно очевидна: «практика есть теория в действительности, а теория есть практика в возможности»; «где нет теории, там нет и практики» и др.
Эти и многие другие данные свидетельствуют о том, что естественно-научные основы систем земледелия должны включать весь предшествующий опыт человечества. Причем ни одна сфера деятельности не обладает такой степенью преемственности, как сельское хозяйство. И в этом одна из его «абсолютно неустранимых особенностей». Например, особое внимание в настоящее время к высокоточному (прецизионному, координатному) земледелию базируется на принципах адаптивно-дифференцированного использования природных, биологических, техногенных, трудовых и других ресурсов, практика которого в отечественной агрономии уходит своими корнями еще в XVIII в., когда первейшей заповедью землепашца считалось «узнавания какая земля к чему наиспособнее». Еще в начале XIX в. в имениях Шатиловых (села Моховое и Паньково) использовали «урожайные карты» Моховских полей (их было 230), на которых систематически учитывали фенологию и урожайность различных сельскохозяйственных культур с целью их размещения во времени и пространстве. Одновременно составляли и «рельефные карты» этих же полей, что позволяло выявлять влияние экспозиции склонов и леса на урожайность хлебных злаков. Заметим, что использование «урожайных карт» и выделение земель «ржаной», «ячменной», «льняной», «конопляной» и даже «капустной», «огуречной», «луковой» и других было обычной нормой в работе большинства грамотных отечественных земледельцев XIX столетия.
Считается, что система земледелия должна быть адаптирована к конкретной природной, экономической и даже политической ситуации. А.Т. Болотов в качестве важнейшего условия эффективности системы земледелия считал оптимальное соотношение растениеводства и скотоводства. A.B. Советов объединял понятия систем хозяйства и систем земледелия. Так, паровая трехпольная система, являясь зерновой (хлебной), эффективна лишь тогда, если площадь лугов в 2 раза превышает площадь пахотных земель, т.е. позволяет содержать необходимое количество скота. В истории развития земледелия существовали, сменяя друг друга, а иногда и одновременно, системы земледелия примитивные - залежная, огневая, переложная, а также зерно-паровая, зерно-травяная, травопольная; плодосменная, зернопропашная, зернопаропропашная, пропашная и др. Впервые наиболее четко понятие системы хозяйства и системы полевого хозяйства, севооборота и их взаимозависимости были даны И.А. Стебутом.
Принятое в настоящее время понятие системы земледелия более широкое, чем системы полеводства. По мнению Нарциссова, общими признаками систем земледелия должны быть зональность, степень интенсивности и их специализация. Нужно согласиться с Корчагиным в том, что не следует делить системы земледелия на экстенсивные и интенсивные только по способу использования пашни или по виду севооборота. То, что в одном случае экстенсивно, в другом - интенсивно (пар в засушливой зоне, травосеяние в лесостепных районах). На наш взгляд, система земледелия должна рассматриваться как комплекс научно обоснованных и адаптированных к конкретным почвенно-климатическим и социально-экономическим условиям организационно-хозяйственных, агротехнических и мелиоративных мероприятий, обеспечивающих устойчивое получение с каждой единицы площади оптимального количества сельскохозяйственной продукции высокого качества при наименьших затратах труда, исчерпаемых ресурсов и энергии при одновременном сохранении и даже повышении плодородия почвы.
На протяжении длительного периода отождествляли «систему хозяйства», «систему земледелия» и «севообороты» (включая А. Тэера и его последователей). Между тем очевидно, что в одной и той же системе земледелия может быть использовано несколько схем севооборотов, а в системе хозяйства - разные системы земледелия. Считается, что термин «система хозяйства» впервые в России ввел М.Г. Павлов, понимая под этим то же, что и «способ нивоводства», т.е. «систему земледелия». «... Совершеннейшим сельским хозяйством, - писал он, - называться должно то, которое наилучшим образом приспособлено к местным обстоятельствам, ибо такое только хозяйство может быть выгоднейшим». Поэтому ни одна из систем земледелия не может быть господствующей, в т.ч. и плодопеременная. Заметим, еще в 1821 г. М.Г. Павлов в статье «О главных системах сельского хозяйства» впервые сформулировал разделение всей земли на типы хозяйственных угодий - пашню, луг, выгон.
A.B. Советов, защитив в 1867 г. диссертацию на тему «О системах земледелия», стал первым в России доктором сельскохозяйственных наук. И.А. Стебут в работе «Основы полевой культуры и меры к ее улучшению в России» четко разграничил понятие «система хозяйства», «система полевого хозяйства», «севооборот», «система культуры». При этом «система хозяйства» - это определенное сочетание отраслей; она может и не быть земледельческой (выпасы, луга и пр.), а различным системам хозяйства могут быть свойственны разные системы полевого хозяйства («полеводческая» - зерновая и «скотоводческая» - молочное или мясное направление). В терминологии A.C. Ермолова понятия «система хозяйства» (или система сельского хозяйства), «система полеводства» и «система земледелия» идентичны. Систему сельского хозяйства И.А. Стебут понимал как соотношение между разными отраслями, соединенными в одно хозяйство, систему земледелия - как систему эксплуатации (использования) разных сельскохозяйственных угодий. Заметим, что название «травопольное хозяйство» стало применяться в русской литературе ко всем системам полеводства с возделыванием кормовых трав на полях (вводятся посевы трав на полевой земле). При рассмотрении «Систем сельского хозяйства» А. Тэер, так же как А.Т. Болотов и И.М. Комов, особое внимание уделял экономической стороне систем земледелия. Так, он выделял системы «полевого хозяйства» (соответствующей зерно-паровой системе земледелия) и «плодопеременные», в т.ч. «плодопеременное хозяйство с выгоном». Экономические аспекты земледелия подробно обсуждал и М.Г. Павлов, который писал, что «зеленое утучнение особенно полезно для хозяев, у которых хозяйство пришло в упадок и которые не имеют средств запастись скотом или прикупить навоза». Сам же навоз следует использовать «на ближайшие к ферме, а сидераты на дальние поля».
Предполагается, что трехполье, сменившее подсечное хозяйство, зародилось в древнем Риме, т.е. еще до нашей эры. Переход же к плодосменному хозяйству связывают с деятельностью А. Тэера, применившего выводы естествознания к земледелию. Между тем основные элементы плодосменной системы (польза чередования культур, роль бобовых растений в улучшении качества почвы, опасность бессменного возделывания хлебов и пр.), по существу, были описаны в работах писателей древнего Рима, живших в I в. н.э. (Плиний Старший и Колумелла). На необходимость травосеяния во второй половине XVIII в. в Англии обратил внимание Артур Юнг, а в Германии - И. Шубарт. В России, считает Танфильев, травосеяние возникло совершенно самостоятельно, независимо от Западной Европы. Так, в Вологодской губернии крестьяне по собственной инициативе еще в XVIII столетии стали сеять тимофеевку - многолетний злак (Phleum pratensè) (сенокосы в течение 10 лет давали по 100-150 пудов сена с десятины). Основное же влияние на систематическое развитие травосеяния и вообще разведение кормовых растений в России оказало Вольное Экономическое Общество (основанное в 1765 г.), в задачу которого входило ознакомление российских земледельцев с достижениями в области сельского хозяйства в других странах, но только после проверки в условиях России. В тот период широко пропагандировались посевы люпина желтого (Lupinus luteus), на почвоулучшающие свойства которого обращали внимание еще римские агрономы; а также красного клевера (Trifolium pratensè), получившего распространение в Западной Европе еще в XVI в. Его использование во второй половине XVIII в. в Германии связано с именем И. Шубарта, позднее - в 1828 г. - с деятельностью А. Тэера. А.Т. Болотову Россия обязана распространением в XVII-XVIII столетиях овсяницы (Festuca pratensis), ежи сборной (Dactylis glomerata), костра безостого (Bromus inermis), лисохвоста (Alopecurus pratensis), канареечника (Phalaris arundinacea) и ряда других кормовых культур.
Особенности систем ведения сельского хозяйства и земледелия всегда в решающей степени зависели от природных условий, особенно на начальных этапах развития земледельческой культуры. Так, для славянских племен в условиях северных и северо-восточных территорий в XII-XIII вв. единственно возможной была подсечно-огневая система земледелия и лишь в XIV-XV, а в основном в XVI в., произошел переход от подсечной к паровой системе (в виде трехпольного севооборота). «Как изобилие лесов породило огневую систему хозяйства, писал А.В. Советов, так и действие их вызвало пользование землей в виде переложной системы». В то же время в южных степных районах России с древности (начало перехода к оседлой жизни) и в XIX в. была распространена «южно-русская залежная система земледелия» - в терминологии А.В. Советова (после нескольких лет зерновых поле запускают в залежь - пастбище, сенокосы).
В целом для большинства систем земледелия уже на ранних этапах их развития было характерно адаптивно-дифференцированное использование особенностей местных природных условий. Так, земледельческие культуры Северо-Западной России исторически резко отличались от Центральных Черноземных и Нечерноземных зон (плодосмен, во-первых, и классическая трехполка, во-вторых). В западных губерниях, пишет А.И. Скворцов, лежащих не севернее Гродненской губернии, луга и клеверные посевы дают 2 укоса за лето, при урожайности клевера не менее 300 пудов, а в благоприятные годы до 400 пудов сена с десятины, тогда как в Нечерноземной - до 250, а в Черноземной Центральной России не свыше 200 пудов. Поэтому в западных губерниях и преобладает молочное скотоводство, а также производство технических культур (огородничество, садоводство и др.). Последние, кстати, обеспечивали высокий валовой доход, при высокой доле оплаты труда. Заметим, что в развитых странах рентабельность, составляющая 5-10%, считается уже достаточно высокой, поскольку учитывает не только расширенное воспроизводство, но и высокий уровень оплаты труда земледельца.
В Западной Европе трехполку (пар, озимые, яровые) использовали до XV в., а в России - до XIX и даже XX столетия. При трехполке (мало скота - мало навоза) навоз вносили лишь один раз в 6 лет, что не давало возможности повысить урожайность. Но уже в XVI в. на большей части Европы стали применять удобрения, шире использовать в качестве кормовых трав клевер и люцерну. Паровая трехпольная система применялась практически во всей Европейской части России в течение многих столетий. Вопрос о том, была ли она заимствована из европейских стран или является самобытной, остается дискуссионным. В одно и то же время, наряду с зерновым трехпольем, функционировали и интенсивные системы (ростовское огородничество, картофелеводство, хмелеводство, выращивание подсолнечника, сахарной свеклы и пр.). Нежелание вводить новую плодосменную систему А.Т. Болотов объяснял: «публика наша наполнена была еще невежеством ...».
В отличие от Западной Европы со сравнительно однообразными почвами, почвенные и климатические условия России характеризуются громадным разнообразием. И все же здесь в течение столетий господствовал трехпольный севооборот-пар, озимые, яровые («повсеместное господство трехпольного севооборота»). Причем «уравнительность» проявлялась не только в приверженности к старому («отцы наши были не глупее нас», «мужик знает свое дело» и пр.), но и подражательстве (так делают в Германии и пр.). Однако кроме того система земледелия в России XVIII в. была преимущественно зерновой, что не позволяло развивать животноводство и удобрять навозом землю. В результате урожайность и доходность оставались низкими. К сожалению, девиз И.М. Комова - «лучше с мала получить много, нежели со много мало», обращенный к россиянам, так и не был услышан (причем до настоящего времени). Напомним, что в 1901 г. около 80% населения России занималось сельским хозяйством. В это время Россия вывозила 42% от валового сбора пшеницы, 34 - ячменя, 60% - кукурузы, тогда как США пшеницы - 34%, кукурузы - 7, ячменя - 11% (при меньших объемах производства, высокая доля экспорта приводила к тому, что россияне просто недоедали!). И если в 1901 г. 100 десятин сельскохозяйственных угодий (десятина - 1,09 га) могли прокормить в России 60 человек, то во Франции и Германии - 120, в Англии - 150, в Бельгии - 210. При этом урожайность зерна (в 1901 г.) в России по сравнению с Англией, Францией и Германией была в 3 раза ниже.
Еще на заре перехода от трехполья без удобрений к трехполью с внесением удобрения и плодосмену (ХVI-ХVII вв.) было понятно, что при максимальной распашке сельхозугодий и переходе к «утрированию зерновой культуры» (термин А.И. Скворцова), характерной для трехполья, население особенно густонаселенных районов всегда беднеет. Широко известны исторические передвижения (переселения) населения в России - освоение русскими племенами сначала северных (придвинских), затем северо-восточных (Вятской и Пермской областей) и, наконец, предстепье и саму степь. Заметим, что походы крестоносцев совпадали с земледельческим кризисом в Западной Европе, а на каждом этапе кризиса земледелия - шел активный поиск новых систем земледелия (см. трехполье, плодосмен и пр.).
Характерно, что уже в первых работах о системах земледелия обращалось внимание на средоулучшающую роль растений. Так, И.М. Комов в работе «О земледелии» делит растения на две группы: истощающие почву (зерновые, масличные) и обогащающие почву (корнеплоды, травы). Большую средоулучшающую роль кормовых культур подчеркивал и А.Т. Болотов, которые, по его мнению, определяют не только экономическую, но и агротехническую сторону системы земледелия. Неслучайно широкое использование клевера, люцерны, а также репы в качестве кормовой культуры было широко распространено в Нидерландах уже в ХV-ХVI вв. В 1566 г. венецианец Торелло предложил ввести чередование культур, с включением в него клевера (пар, рожь, просо и т.п.), однако его система не получила широкого распространения. И все же плодосменная система, наиболее используемая в Нидерландах уже в ХV-ХVI вв., постепенно начинает распространяться в Германии и Франции. В середине XVIII в. Артур Юнг предлагает использовать в Англии так называемый норфольский севооборот (графство Норфольк), включающий поля корнеплодов, ячменя, клевера и райграса, травы и озимую пшеницу. Во второй половине XVIII в. посевы клевера появились в паровом клину трехполья в Германии. В имении Шубарта (известного под названием Гогенгеймского севооборота) чередовались пар, озимый рапс (сурепка), озимая пшеница, бобовые или свекла, капуста, ячмень или яровая пшеница с подсевом клевера, рожь и овес. В конце XVIII в. под влиянием А.Т Болотова, В.А. Левшина, А. Рознотовского, М.Г. Павлова и др. клеверо-сеяние начало получать распространение и в России.
При переходе от трехпольной системы к плодосмену в период с конца XVIII до конца XIX вв. в Германии площадь под зерновыми культурами относительно всех сельскохозяйственных угодий увеличилась с 25-28% до 40-60%, а урожайность в 1,5 раза. В Англии в период с 1813 по 1855 г. урожайность зерновых возросла в 1,4 раза, причем в основном за счет использования навоза и выращивания кормовых культур. В ряде стран, где обеспечены высокие урожаи сена и зеленой массы (в частности, в хозяйствах Англии), получила развитие так называемая «травяная система» (до 270-300 пудов сена с 1 га). К числу таковых в России относились и хозяйства с обширными заливными лугами в поймах рек Оки, Москвы и др. В конце XIX в. плодосменная система в нашей стране преобладала лишь в Северо-Западном крае, тогда как в остальных частях средней нечерноземной зоны ее использовали лишь в крупных помещичьих хозяйствах. В крестьянских же наделах ни полевое травосеяние, ни плодосменная система не имели широкого использования из-за разбросанности участков, постоянных переделов земли и общинного пользования выгонами и пастбищами.
А.П. Людоговский ввел историко-географический подход к изучению систем земледелия, в соответствии с которым географическое их размещение, так же как и отраслей сельского хозяйства, определяется многими факторами общего и местного значения, действующими постоянно и временно. Он различал пастбищную, переложную, зерновую и улучшенную плодосменную, выгонную, травяную, вольную и свободную системы. В рамках географического подхода к размещению и формированию систем хозяйства, систем земледелия и севооборотов исторически сложились «по-районный» и «концентрический» подходы. Считалось, что оба они имеют право на существование. Так, для малотранспортабельных, скоропортящихся продуктов (молоко, овощи, картофель) наиболее приемлемым был концентрический, или поясной тип размещения, поскольку расстояние от места производства до места сбыта и стоимость транспорта в этом случае оказывались главным фактором. И.А. Стебут, убежденный сторонник «по-районного» сельского хозяйства в России, под «географией сельского хозяйства» понимал существующее разнообразие культурных растений, полевых систем и систем хозяйства в зависимости от разнообразия местных условий. В соответствии с «сельскохозяйственной географией», чем меньше расстояние от места производства, т.е. чем ближе хозяйство к рынку, тем система хозяйства должна быть интенсивнее. При этом поля, луга и выгоны в кормопроизводстве и системах земледелия играют разную и весьма специфичную роль (выгон и луг - самые древние угодья). В то же время чем ценнее единица продукта, тем на большем расстоянии от рынка его производство может быть рентабельным. И наоборот, небольшие сроки хранения требуют близкого расположения к рынку (овощи, фрукты, цветы).
Традиционно при внутрихозяйственном землеустройстве выделяли «безусловные луга и безусловные выгона», а также территорию, пригодную для пашни и многолетних насаждений. Если на бедных песчаных почвах в России выращивали в основном люпины, то из хлебных злаков - только рожь; на песчано-глинистых - гречиху, репу, фасоль и ячмень, а на самых богатых - коноплю, яровую пшеницу, кукурузу. При этом по средообразующим возможностям, наряду с обогащающими, сохраняющими и истощающими почву видами растений, И.М. Комов учитывал также растения, очищающие почву от сорных трав: корнеплоды, бобы, лен, просо, кукурузу, т.е. пропашные культуры. К числу заглушающих сорняки относили коноплю, горчицу, горох, гречиху, рожь, вику на сено.
В отечественной агрономии традиционно считалось, что разнообразие культивируемых видов растений в хозяйстве позволяет не только эффективнее в течение сезона использовать технику и трудовые ресурсы, но и является лучшим средством страхования неудачных урожаев одних видов растений хорошим урожаем других (виды-взаимострахователи). Так, по данным А.П. Людоговского, в условиях влажного лета обычно получают хорошие урожаи луговых трав, бобов, льна, картофеля, свеклы, клевера, овса; напротив, при засушливой погоде будут хорошие урожаи люцерны, ржи, ячменя, кукурузы, проса, конопли. Большее видовое разнообразие посевов играло важную роль и потому, что в северной части России период пастьбы скота продолжается 3-3,5 месяца, в средней полосе - 4-5, а в южных - до 6 месяцев. Между тем в Англии и Голландии этот период длится до 8-9 месяцев. Вот почему как в прошлом, так и в настоящем опасно слепое копирование зарубежного опыта. «Все наши ошибки по части хозяйства, - справедливо подчеркивал еще в конце XIX в. А.Н. Энгельгардт, - происходят от того, что у нас наукою называют не науку, а собрание агрономических правил, выработанных для немецких и иных хозяев ...».
Об адаптивной сущности отечественного земледелия особенно наглядно свидетельствует опыт крупных землевладельцев во многих земледельческих регионах России. Так, заводская и сельскохозяйственная деятельность П. и И. Александровых, имевших имения в трех уездах Вятской губернии, уже в конце XIX столетия базировалась на принципах:
1) Связать сельскохозяйственную деятельность с обрабатывающей промышленностью, дабы избегнуть критического положения, в которое поставлено сельское хозяйство и вообще производство сырых продуктов.
2) Поставить заводскую промышленность на возможную высоту, давая продукты производства высшего качества и стремясь с течением времени выступить с ними на заграничные рынки, с каковой целью:
3) Следить за развитием обрабатывающей промышленности за границей путем изучения литературы, а также личными поездками и командировками специалистов на места развития изучаемой отрасли производства.
В сельскохозяйственном отношении:
4) Ввести наиболее выгодную систему хозяйства и культуру хлебов, наиболее отвечающих данным условиям времени и места, в стремлении к чему:
5) Улучшить качество местных хлебов или путем культуры их самих, или же, испытав пригодность для данных условий тех или других выписных сортов, - заменить ими местные как у себя, так и среди крестьян.
6) Испытать пригодность различных орудий для обработки почвы и выяснить их влияние на увеличение урожаев.
7) Испытать действие и пригодность различных удобрений и способов их применения в данной местности.
8) Улучшить местный, как свой, так и крестьянский скот путем метизации с выписными производителями.
9) Оказывать помощь населению в поднятии уровня развития и распространения среди него грамотности путем открытия школ при заводах и имениях.
В целом в российской агрономической науке уже в XIX - начале XX вв. были четко сформулированы понятия о системах хозяйства, системах земледелия и севооборотах. Признавалось, что в пределах той или иной системы хозяйства, охватывающей всю его территорию, может функционировать несколько адаптированных к местным условиям, но различных по своей сути систем земледелия. Причем, чем более разнообразны почвенно-климатические, топографические и другие условия хозяйства, тем больше в нем может быть систем земледелия, а каждой системе земледелия - соответствовать бесчисленное множество севооборотов. Комбинируя разные виды растений и схемы севооборотов, земледелец тем самым решает свои основные задачи - рентабельности, плодородия и др. Сами же системы земледелия, как считал A.C. Ермолов, в значительной мере обусловливаются системами хозяйства и состоят с ними в более или менее тесной связи. При этом под системою земледелия (или системою полевого хозяйства) он понимал способ пользования территорией имения по отношению к собственно производству растительных продуктов. Отличительными признаками систем земледелия, по его мнению, являются степень интенсивности, способ поддержания или восстановления плодородия почвы (удобрения, пар, залежь и пр.); соотношение земель, отведенных под разные культуры (зерновые, технические, кормовые и др.); порядок чередования отдельных групп растений (севооборот) и др. Заметим, что еще со времен А.П. Людоговского под интенсивностью хозяйства понимали - «количественную степень» затрат труда и капитала на единицу площади. Чем эта степень выше, тем хозяйство интенсивнее, т.е. меньше пара и перелога, больше трудоемких культур, больше удобрений и капиталотехники.
В работе «Основы экономики земледелия» А.И. Скворцов определял «системы сельского хозяйства» по основным рыночным продуктам. «Система хозяйства - это сочетание элементов производства, - писал он, - от которого зависит способ получения ренты в данном хозяйстве». В то же время, по его мнению, целиком ориентироваться на рынок может только производство в условиях недоразвитых капиталистических отношений или при «спекулятивном хозяйстве» (!) (см. также «кочевое» земледелие, «кочевое скотоводство», земледелие «набегом»). Саму же систему полеводства, согласно А.И. Скворцову, характеризует структура распределения всей сельскохозяйственной площади, которая, с одной стороны, определяет отношение пашни к другим видам угодий (выгонам, лугам и лесам) и отношение каждого вида угодий ко всей площади хозяйства, а с другой - частей пашни, занятых различными группами культурных растений.
В целом, развитие систем земледелия и формирование севооборотов в странах Западной Европы, как, впрочем, и в России, в XVIII и XIX вв. шло в направлении все большей их территориальной дифференциации. Так, от повсеместного распространения подсечно-огневой системы в лесистых зонах и залежной в южных степях России, в 70-х гг. XIX столетия в центральной и южной зонах преобладали хозяйства зернового направления; северо-восточной - винокуренные заводы (рожь, картофель); юго-западной - свеклосеяние и сахароварение; юго-восточной - скотоводческие хозяйства; северной и северо-западной - молочные хозяйства. Особенно активно специализация сельскохозяйственного производства по зонам шла в России в 1870-1879 гг. При этом эволюция старинных систем земледелия - переложной на юге, подсечно-огневой на севере и паровой в центральных зонах России происходила в направлении появления разнообразных систем земледелия, вбирающих в себя не только общий рост земледельческой культуры, но и их большую приспособленность к местным почвенно-климатическим, погодным и социально-экономическим условиям. В результате, считает A.C. Ермолов, к концу XIX столетия в разных почвенно-климатических зонах России получили распространение следующие главные системы земледелия: переложная, подсечно-огневая, или лесопольная, залежная, залежно-паровая, паровая-зерновая, улучшенная зерновая, многопольно-травяная, или выгонная; многопольная с большим или меньшим развитием плодосмена; чисто плодосменная; вольная и огородная. Наряду с этими главными системами, имелось еще и много других, промежуточных систем. Характерно, что A.B. Советов, А.Н. Энгельгардт, И.А. Стебут, A.C. Ермолов и другие считали недопустимым перенос в условия России готовых английских или немецких систем земледелия. «Своеобразные условия нашей сельскохозяйственной жизни, - писал A.C. Ермолов, - делают для нас невозможным заимствование готовых форм хозяйства, а также готовых образцов из практики заграничного земледелия».
Степень многовариантности и адаптивности возрастает от «системы хозяйства» к «системам земледелия» и особенно к схемам севооборотов. С учетом многообразия почвенно-климатических и даже погодных условий в каждой местности в рамках одной системы хозяйства могут функционировать несколько разных систем полеводства, а в одной и той же системе полеводства - весьма различные севообороты, а в тех, в свою очередь, разные наборы культур и сортов. Так, по мнению И. А. Стебута клевер, люцерна, вика с овсом в степных засушливых районах будут иссушать почву, поэтому он рекомендовал использовать в этих условиях донник, степной эспарцет, костер безостый, степную тимофеевку и другие культуры, более приспособленные к таким условиям. Следовательно севооборот, видовая структура и набор сортов оказываются наиболее динамичными компонентами в «системе хозяйства». Сама же степень адаптивности «системы хозяйства», «земледелия» и севооборота характеризуется экономическими, физическими, ресурсоэнергетическими и экологическими показателями.
A.C. Ермолов в одной из своих важнейших для того времени работ «Организация полевого хозяйства» писал, что нет ни безусловно хороших, ни безусловно плохих систем земледелия. Каждая система земледелия хороша, если она соответствует условиям места и времени и обеспечивает высокий чистый доход. Рациональность хозяйства, по его мнению, состоит «в строгом согласовании всего хозяйственного строя с местными условиями ...». В отличие от А.П. Людоговского, A.C. Ермолов считал, что «степень интенсивности хозяйства» ведет к снижению себестоимости единицы земледельческого продукта. И он одним из первых предпринял попытку определить семь специализирующихся районов земледелия России. С развитием транспорта изменилась и география сельскохозяйственного производства, резко возросла возможность более дифференцированного использования местных природных условий, а также и размещения культур в наиболее благоприятных для их возделывания почвенно-климатических условиях c целью получения наиболее высоких и качественных урожаев соответствующих сельскохозяйственных культур, а также снижения их себестоимости (низкозатратность производства) в масштабе России, Европы, мира. Такая ситуация поставила под сомнение «концентрическую» Тюненскую схему («Уединенное государство»), в соответствии с которой показатель близости к городу (рынку) являлся главным фактором в размещении производства сельскохозяйственной продукции, и выдвинула на первый план «по-районную» специализацию И.А. Стебута. Одновременно с развитием транспорта, переработки и хранения сельскохозяйственной продукции в России быстро шел процесс перехода от натурального или полунатурального хозяйства, ориентированного на личное потребление, к широкому рынку. Именно в этот период А.И. Скворцов и определяет «систему хозяйства» как «способ соединения количественно и качественно земли, труда и капитала».
Первостепенную роль в переходе адаптивных систем ведения хозяйства и систем земледелия играет необходимость наиболее эффективного использования дифференциальной земельной ренты (I и II).
Напомним, что, согласно теории ренты (по Риккардо):
а) более плодородные и лучше расположенные Земли дают возможность производить продукт дешевле и получать при этом больший доход, продавая его по цене, определяемой стоимостью аналогичного производства на худших (по плодородию или расположению) почвах, продукт которых необходим для снабжения рынка;
б) по мере увеличения капиталов, вкладываемых на единицу данной земледельческой площади, получают все меньшую отдачу.
На наш взгляд, следует согласиться с теми авторами, по мнению которых Д. Рикардо, А. Смит и К. Маркс существенно упрощали представление о плодородии различных почв, поскольку сравнивали их производительность относительно одного какого-либо «главного вида растения». В частности, при сопоставлении ренты разных почв они принимали пшеницу за «основной хлеб». Между тем, как справедливо считал А.И. Скворцов, при наличии на рынке конкуренции продуктов чуть ли не со всех частей света «сам прием определения ренты со всей земли по ренте, даваемой культурой пшеницы, едва ли можно признать правильным, ввиду того ничтожного значения, какое имеет эта культура на тех или иных землях в английском хозяйстве». «В условиях, - продолжает он, - когда каждое хозяйство должно производить те продукты, производство коих предписывается местными естественными и общественными условиями ...» сравнение производительности разных видов почв по ренте какой-то одной культуры становится уже совершенно недопустимым. Ведь в этих условиях пришлось бы отвечать на вопрос: какую почву следует относить к более производительной? Ту ли, которая дает 100 пудов пшеницы, или ту, которая дает 120 пудов ржи с десятины? или 100 пудов свекловицы?». Неслучайно, замечал А.И. Скворцов, К. Маркс, написав теорию земельной ренты в 1867 г., не публиковал ее до 1883 г.
«Было бы логичным ожидать, - писал В.В. Докучаев, - что в соответствии с совокупностью местных условий (включая сюда и почвы) в рассмотренных природных зонах основные направления сельского хозяйства, а также цели и задачи опытных полей и агрономических школ будут создаваться как строго зональные, до мелочей приспособленные к физико-географическим, историческим, этнографическим и экономическим особенностям данной зоны ... Однако препятствием к развитию отечественного сельского хозяйства как раз и является существующее в наших учебных заведениях ненормальное положение, полностью противоречащее указанному принципу ... Сельскохозяйственные учебные заведения (высшие, средние и начальные), а также разного рода опытные сельскохозяйственные станции должны быть зональными».
В целом, эволюция систем хозяйства и земледелия шла непрерывно в направлении повышения их адаптивности: от однообразия переложной и трехпольной системы к многовариантности плодосмена; в развитии «по-районности» и «концентричности» (с ростом городского населения); увеличения разнообразия культур (спрос не только на зерно, но и на фрукты, овощи, сахарную свеклу, прядильные и масличные растения, кормовые травы), все большей приспособленности к местным природным условиям, уровню развития производительных сил, спросу населения (требования рынка); и, наконец, в последний период - к гармонизации («образумлению») отношений общества с природой, и переходу от преимущественно химико-техногенной к адаптивной стратегии интенсификации сельского хозяйства, в соответствии с которой для каждой природно-экономической, в т.ч. почвенно-климатической, зоны должны разрабатываться наиболее адаптивные системы ведения хозяйства, системы земледелия и схемы севооборотов.


Имя:*
E-Mail:
Комментарий: