Новости

Поучительные примеры из истории отечественного сельского хозяйства (краткий исторический экскурс)

18.12.2015

Сегодня, когда Россию раздирают политические амбиции, а народ прозябает в нищете, когда заботой об общечеловеческих ценностях маскируют собственную корысть, а нередко и предательство национальных интересов, вполне естественно желание многих из нас вернуться к истокам становления Государства Российского, в т.ч. и к творческому наследию аграрной мысли. Такое стремление, к сожалению, еще не стало всепроникающим, и ему вовсе не собираются помогать власть имущие. И тому имеются веские причины. Ибо уроки прошлого нашей Родины, будь то Петровские преобразования XVIII столетия или Великие реформы 60-х гг. XIX в., касаются ли они земельной и военной реформы или системы образования и местного самоуправления, свидетельствуют о том, что подмена мудрости и последовательности массовым непрофессионализмом и суетливостью приводят к разрушению, а не созиданию. И в этом смысле особенно поучительны, на наш взгляд, примеры: реформы Петра I в сельском хозяйстве; творчество основоположника отечественной и мировой научной агрономии Андрея Тимофеевича Болотова; деятельность Императорского Московского общества сельского хозяйства в течение XIX - начале XX вв.
А.Т. Болотов принадлежит к числу наших выдающихся соотечественников, талант которого был многогранен и разносторонен. Он был писателем, философом, поэтом, критиком, художником, архитектором, ученым-естествоиспытателем. Известно, что XVIII в. для России - это эпоха дальнейших петровских преобразований не только с целью повышения материального уровня страны, но и потребностей ее народа в духовном и нравственном просвещении. И своей многогранной и целеустремленной деятельностью А.Т. Болотов внес в эту новую жизнь России свой выдающийся творческий вклад. Ho главное, А.Т. Болотов стал основоположником отечественной и мировой научной агрономии, многие идеи которого в области рационального ведения сельского хозяйства актуальны и сегодня. Что же из его наследия в современных условиях наиболее важно? На наш взгляд, это прежде всего принципы учения о рациональном ведении сельского хозяйства, сформулированные им в середине XVIII в., т.е. значительно раньше А. Тэера, считающегося общепризнанным основателем научной агрономии.
А.Т. Болотов был страстным приверженцем дифференцированного землепользования. «Первым предметом, или частью хлебопашества, - подчеркивает он в статье «Примечания о хлебопашестве вообще», - можно почесть разбирание свойств и качеств земли или исследование и узнавание, к чему которая земля наиспособнее. He должен ли земледелец каждую десятину свою наперед рассмотреть и войти, так сказать, во внутренность земли своей? He должен ли он изведывать, какое свойство и качество земли его имеет, чего ей, собственно, недостает, к какому произведению она способнее или как и какими средствами лучше и способнее ее поправить и урабатывать ...».
С учетом лощинно-балочного рельефа на большей части территории России Андрей Тимофеевич считал, что для правильного размещения культур надо хорошо знать каждое поле - «его свойства и качества», положение - рельеф, «в которую сторону имеет сток и велик ли, какой доброты и свойств ее земля, черная ли, серая, песчаная или с наглинком,... не стоит ли долго на ней вода лужами, не вымокает ли от чего хлеб ...». При этом «весь сей разбор свойств и качеств земли ни для чего иного сельскому домостроителю надобен, как для того, чтобы он мог чрез то всякою частичкою земли своей наивыгоднейшим образом пользоваться ...», поскольку «...иная земля один род произрастаний родит довольно хорошо,... другой совсем родить не может или, по крайней мере, родит весьма худо». Именно указанные обстоятельства А.Т. Болотов считал «основанием всему земледелию почесться может».
Прежде чем приступить к обсуждению Петровских реформ, рассмотрим вкратце изменение роли крестьян в Российском обществе. Известно, что в древнейший киевский период, сопровождавшийся постоянными войнами, нашествием татар (до XII в.) и пр., земледелие носило кочевой характер, т.е. существовала «свобода переселений». В период возвышения Московского княжества (начиная с XIII в.) и Московского государства (XVI-XVII вв.) задачи национальной самообороны (набеги половцев, татар, монголов, крымских татар, литовцев, поляков, шведов, немцев и др.) заставляли уделять все большее внимание земледелию. Природные условия России - сплошные леса и болота - уже в XII-XIII вв. предопределили неравномерное расселение местного населения - в виде поселков, займищ и пр. В этот же период, т.е. с XIII в., при князьях собиралась дума (совещание бояр), появляются зачатки вечевого народоправства в Новгороде. «Думское сидение», т.е. специальная повинность высших слоев служилого класса, установилась уже в XVI в.
Документально подтверждено (грамоты 1391, 1400, 1450 гг.), что крестьяне на Руси в XIV, XV и до конца XVI в. были вольными людьми, имеющими право переходить от одного земледельца к другому. С конца XVI в. до 1720 г. крестьяне были прикреплены к земле, но пользовались во всех других отношениях правами свободных людей, полноправных членов Российского общества; и только в дальнейшем (до 1861 г.) они становятся крепостными, т.е. безгласной собственностью своих владельцев.
Русские с древнейших времен были народом оседлым и земледельческим, отдавая, по словам летописца Нестора, дань от дыма и рала, т.е. с двора, с сохи, с земледельческого орудия. Земледелие было распространено по всей территории земли Русской еще до прибытия Варяго-Русских князей в Новгород. В XII-XV вв. русских князей в московских, тверских, нижегородских грамотах называли «людьми», «сиротами», «серебряниками», «изорниками» (пахарями), огородниками и т.д.
Если в XII в. владение землей на Руси ограничивалось лишь мерою труда и средств самого владельца, как тогда писали - «куда топор, коса и соха ходили», то уже в XI-XII вв. существовали земли дикие (никому не принадлежащие), общинные и вотчинные. Общинные земли крестьяне брали только для пользования, тогда как на владельческой земле они были полными хозяевами (XVI в.). Таким образом, на протяжении пяти веков, вплоть до XVI в., российские крестьяне были юридически полноправными и свободными членами русского общества, составляя самостоятельный класс (в отличие от наймитов, гулящих людей, кабальных слуг и пр.).
Если до конца XVI в. крестьяне в России имели гражданскую свободу (выплачивая за землю оброк), то в 1595 г. Борис Годунов уничтожил свободный переход крестьян. Однако в 1602 г. была восстановлена свобода перехода «в Юрьев день осенний, да после Юрьева дня две недели». На этот же период приходятся примеры пособий крестьянам от правительства (в 1607 г. в Пермь были отправлены сошники, серпы и топоры).
Задача национальной самообороны была первостепенной на протяжении всей истории развития Российского государства, что требовало максимального использования национальных ресурсов именно для этих целей. В 1564 г. Иваном IV (Грозным) было разгромлено крупное вотчинное (боярское) землевладение (истребление родовитого боярства), а земли отписаны опричнине (служилым людям). Причем этот процесс происходил уже на фоне кризиса землевладельческого хозяйства центральной России, вызванного массовой миграцией местного земледельческого населения на южные более плодородные (черноземные) земли - подальше от московских властей. Вот почему конец XVI в. - это начало разорения земледелия в центре России, обусловленное «усиленным отливом населения из княжеств, обойденных благами природы» (что также способствовало поражению бояр-вотчинников в борьбе с царем!). И хотя в XVII в. процесс русской колонизации южных земель замедлился из-за возобновления татарских набегов, запустение некогда культурных земель в Центральной России продолжалось, усугубляя земледельческий кризис страны в целом. Уже в 1610 г. в России был запрещен переход крестьян («никаких вольностей холопам»).
В дальнейшем, с усилием самодержавной власти, основные силы Московского государства тратились на внешние войны и подавление внутренних смут (1648 г. - мятеж в Москве; 1667-1671 гг. - восстание казаков и крестьян под руководством Разина и т.д.). С 1649 г. с изданием Соборного уложения областное управление переходит к воеводам. И хотя выборные земские учреждения сохранились, земские старосты выполняли уже не общественную, а казенную повинность. В результате в России вновь получают дальнейшее развитие старые начала бюрократической централизации. Одновременно, наряду с использованием достижений западноевропейской цивилизации, в т.ч. в сельском хозяйстве, наступает период господства навеянного западными теориями меркантилизма. Все эти преобразования носили откровенно принудительный характер. Так, в 1680 г. расходы на военные потребности составляли 65% от общей суммы государственных расходов. Следовательно, основные национальные ресурсы России уходили как на оборону, так и расширение границ российского государства.
В то же время одна из главных заслуг Петра I состояла в том, что он стремился поставить на службу страны «научное звание» (создание Российской академии наук, посылка россиян за границу для обучения мастерствам, приглашение специалистов из Австрии, Голландии, Швеции, Германии и др.). В соответствии с новыми правилами, положение человека в «табелях о рангах» все чаще определялось «личными заслугами».
Особого внимания заслуживают новации в сфере сельского хозяйства России в период царствования Петра I. В очерке, посвященном сельскохозяйственной деятельности Петра I, Н.С. Стромилов отмечает, что, например, холмогорская порода скота была завезена в Архангельскую губернию в 1697 г., т.е. в период первой поездки Петра I за границу. Большую роль в тот же период стало играть и коневодство, благодаря чему возникли Мезенская и Пинежская (Кеврольская) породы лошадей, был открыт Бронницкий (Пахринский) Императорский конный завод и др. Петру I Россия обязана и разведением романовской породы овец, а также введением шленских (мериносных, тонкорунных) овец. Происхождение первых объясняют скрещиванием местных черных овец с белыми силезскими баранами. В полеводстве традиционно возделывали рожь, лен и коноплю (последние были наиболее распространены в Псковской, Владимирской и Брянской губерниях).
Важнейшее значение придавалось снабжению населения продовольствием. Первый запрет вывоза хлеба за границу, относящийся к началу царствования Петра I (1705 г.), сохранялся до 1715 г. Связано это было, в первую очередь, с необходимостью систематического (особенно в неурожайные годы) снабжения россиян. Так, указ Петра от февраля 1723 г. гласил: «т.к. в неурожайные годы многие мрут от голоду, того ради надлежит ныне иметь менаж, дабы неимущих пропитать, и потому в местах, где окажется голод, описать у зажиточных лишний хлеб и, вычислив, сколько нужно им самим для домашнего обихода, остальной раздать неимущим взаймы с росписками и чтобы отдали в урожайные годы».
С именем Петра I связывают развитие огородничества в Ростовском уезде Ярославской губернии, а также создание «аптекарских огородов». Так, по повелению Петра были основаны первые образцовые сады в России: в Чугуеве на Дону, Киеве, Константинограде, Воронеже, Красном Яре, гребейскими казаками в Дербенте и других местах (1706-1722 гг.); увеличено число садов в Астрахани (1700 г.), где садоводство существовало издавна и откуда фрукты еще и в прежнее время доставлялись ко двору. Аптекарские огороды или «ботанические сады» были в Измайлове еще до Петра, при царе Алексее Михайловиче, но они были не велики. Петр I же учредил их в Москве в 1706 г. (нынешний университетский ботанический сад, близ Сухаревой Башни по Балкане) и в Петербурге в 1714 г. (по имени этого сада, остров получил название Аптекарского) и, наконец, на юге России в Лубнах (в том же 1714 г.). Табак - запретное зелье древней Руси, столь сильно в ней преследуемое, что вкусивших его ждала казнь. Однако со времен Петра I табак сделался необходимым, как говорили в то время, «харчем» русского человека. Сам же Петр I был большим любителем курения табака.
В 1723 г. была учреждена особая контора для сбора сведений и составления ведомостей об урожаях по каждой провинции; кроме этого в обязанности конторы входило и наблюдение, «чтобы за крестьянами помещики и приказчики накрепко смотрели, дабы они под хлебный сев земли хорошенько снабдевали (удобряли) и более всякого хлебного сева умножали». Петр I ревностно заботился об умножении и улучшении льняного и пенькового промыслов. Он же поощрял опыты с посевом ячменя в Сибири, разведение хлопчатника на Юго-Востоке России (в Астрахани и Кизляре).
По словам Н.С. Стромилова, общее направление деятельности Петра I на пользу общественного сельского хозяйства отлично определяется следующими словами, встречающимися в одном из указов: «наш народ яко дети.., которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что ясно из всех нынешних дел, не всель неволею сделано и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел...».
Co второй четверти XVIII в. в России вновь начинается процесс «постепенного раскрепощения общественных классов», а также формирования «самоуправляющихся общественных союзов», явившихся не только косвенным, но и прямым следствием Петровских преобразований, ориентировавших Россию на сближение с Западом и формирование государственного устройства по типу европейских государств! В историческом обзоре А. Чугунова «Меры правительства к развитию земледелия в России» отмечалось, что, поскольку земледелие лежит в основе народного богатства и благосостояния, «земледельческий класс должен быть поставлен выше прочих в общественной организации, а поощрение земледелия должно составлять главное попечение каждого просвещенного правительства».
В самом начале работа Московского государства состояла «только в умножении земледелия» и до Екатерины II не была возведена «в степень государственного хозяйства», а заключалась лишь в том, «чтобы государственной казне было прибыльнее». С целью развития торговли в России были упразднены таможенные пошлины и учрежден государственный заемный Банк - (ссуды от 500 до 10 000 рублей одному лицу за 6% с рубля в год).
В период царствования Екатерины II (с 1762 г.) были разрешены:
1. Вызов и поселение иностранцев - «дозволено было иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России»;
2. «Раздача земель под разные насаждения» - свекловицу, кунжут, шелковицу;
3. Поддержка искусственного травосеяния (с 1797 г.);
4. «Содействие к увеличению плодородия земли».
И все же Екатерину II справедливо считают не только великой устроительницей, но и еще больше расточительницей русских земель. Она расплачивалась «деревушками» с «первостепенными и второстепенными любимцами». Всего за период царствования Екатерины II и Павла I было роздано около 1,3 млн душ (из 19 млн населения России того времени). Царствование Екатерины II и Павла I у их современников и потомков ассоциировалось со временем «расхищения народного богатства» «знатными хищниками». Историк Щербатов повествует, что «все эти знатные хищники, выстроив дворцы на наворованные деньги, имели обычай... триумфальные ворота своих домов украшать библейским изречением «твоя от твоих тебе приносимая» или «щедротами Екатерины».
Между тем в России, по мнению И.Д. Беляева, с древнейших времен поземельная собственность никогда не была исключительным правом каких-либо привилегированных классов, что, собственно, и является отличительной чертой российской истории по сравнению с историей других европейских государств. Аналогичной точки зрения придерживался и князь А. Васильчиков. «Права частного владения, поместное и вотчинное, и право наследования, - писал он, - никогда не имели на Руси прочной, легальной основы; они были поддержаны искусственными и отчасти насильственными мерами ... Как только пошатнулись эти искусственные сооружения, так и восстановилось прежнее течение нашего экономического быта: земли начали переходить из частного владения в широкое. От помещиков и вотчинников к крестьянам-хлебопашцам и к сельским обществам .... И нужно «содействовать» этому пути, т.е. переходу собственности на землю мирным путем ... ибо будущее России принадлежит крестьянской поземельной собственности». Причем и право частной и родовой собственности было и осталось, считал князь А. Васильчиков, чуждым русской земле до XVIII в., и получило полное основание только по дворянской грамоте 1785 г. При этом традиционно большая часть населения России жила «вне круга действий правительства» (Займища на Дону, Украине, Вятке, Перми и др.).
Крестьянская община была исконно русским учреждением, получившим уже в XVI в. законодательное подтверждение своих прав и обязанностей (права самоуправления, распределение податей, надзор за порядком и т.д.). На Руси крестьянин не мог быть вне общины, что, собственно, и обеспечивало ему самостоятельное и полноправное положение в обществе. Предполагают, что Указ о прикреплении всех крестьян, где бы они ни жили, к земле был издан в 1592 или 1593 г. После Указа 1675 г. (введение крепостного права совпало с царствованием Ивана Грозного и Бориса Годунова) положение крестьян сравнялось с положением холопов, т.е. они стали крепостными, а в соответствии с манифестом Петра III (1762 г.) и исключительной собственностью помещика, т.е. рабами в собственной стране. Даже за жалобу на помещика крестьянина наказывали, что было тяжелее татарского ига. Именно в тот период многие помещики следовали правилу: «крестьянину-де не давай сбрости, но стриги его яко овцу до гола». В целом же двухсотлетний период (с конца XVI в. до конца XVIII в.) характеризуется полным бесправием крестьян, и это была главная болезнь («отвратительный недуг») русского общества того времени.
Главным препятствием рациональному ведению сельского хозяйства в крепостной России князь А. Васильчиков считал «малочисленность образованного класса в среде многолюдного сельского сословия и на необъятной площади обширной территории». Поэтому России был нужен образованный класс - «его действия и примеры для культуры страны». Между тем «новые русские», по словам князя А. Васильчикова, «отличаются всеми достоинствами отважных предпринимателей, но и всеми недостатками дурных хозяев... Они уничтожат землепользование и землю... И эти скупщики и съемщики, - продолжает он, - через несколько лет неизбежно расстроят свои хозяйства хищнической и невежественной культурой и исчезнут бесследно, как блестящие, но мгновенные метеоры, похитив только из ценности и доходности русской земли много миллионов, которые таким образом будут переведены из недвижимого имущества в движимое и отчасти из России в другие страны».
Актуальность положений отечественной агрономии о первостепенной роли дифференцированного использования лимитирующих величину и качество урожая очевидна. Слишком хорошо известны разрушительные последствия повсеместного использования гигантских полей и севооборотов, предопределивших в условиях «титулярного» планирования сельскохозяйственного производства «уравнительность» всего землепользования. Всепроникающая «уравнительность» в землепользовании явилась, в свою очередь, причиной не только беспрецедентной вариабельности величины и качества урожая зерновых культур в масштабе России в 1950-1980-х гг., но и неоправданных затрат техногенных и других ресурсов на каждую дополнительную единицу урожая (в 3-4 раза выше, чем в развитых странах), а также загрязнения и разрушения природной среды. Между тем с необходимостью «... узнавания, к чему которая земля наиспособнее», перекликаются призывы и академика ВАСХНИЛ В.П. Мосолова - «каждому участку - своя агротехника», так и не получившие широкого применения. Система высокоточного (прецизионного, или координатного) земледелия, которую считают системой земледелия XXI столетия, как раз и базируется на максимально дифференцированном (высокоточном) использовании природных, биологических, техногенных, экономических, трудовых и других ресурсов растениеводства.
Системы земледелия, наиболее широко применявшиеся в Западной Европе и в России в XVI-XVIII вв., практически не были связаны с агрономической наукой, а формировались эмпирически в течение столетий. В России до XVI в. преобладали залежная и переложная системы - в южных и центральных районах; подсечно-огневая и лесопольная - в более северных, при которых в обработке и под посевами (преимущественно зерновых культур) находилось 20-25% пахотно-пригодных земель. Пашню оставляли в залежь или перелог после 3-4-летнего пользования. С XVI в. вплоть до начала XX столетия в России безраздельно господствовал трехпольный севооборот (пар, озимые, яровые), базирующийся на возделывании серых хлебов («царство трехполья»), а кормовые культуры в посевах практически отсутствовали.
Переход к паро-переложной и паровой системам позволил значительно расширить площади посевов зерновых культур. Поскольку под паром находилось до 30-50% пашни, производство кормов основывалось исключительно на использовании сорных трав паровых полей и естественных кормовых угодий (составляющих в России 35% к пашне). Переход от паровой к плодосменной (плодопеременной) системе был связан с введением новых культур (многолетние травы, корнеплоды - брюква, турнепс, репа, картофель и др.), которыми занимали площади чистого пара. Примечательно, что освоение плодосменной системы земледелия В странах Западной Европы в течение 70-80 лет XIX столетия позволило удвоить урожайность зерновых культур, доведя ее в среднем до 16-17 ц/га, в первую очередь за счет биологизации интенсификационных процессов в земледелии.
А.Т. Болотов предложил ввести семипольные севообороты (3 хлебных - озимые, яровые, яровые + 3 поля перелога + пар). В дальнейшем вместо перелога, используемого обычно для выпаса скота, им предлагались смеси многолетних бобовых и злаковых трав; для полевого травосеяния он рекомендовал использовать кормовые травы, клевер красный и желтый, райграс, люцерну. При трехполье и недостатке лугов количество скота определялось наличием соломы, а т.к. скота и навоза было мало, большую часть земель не удобряли.
Именно A.T. Болотову принадлежит особая заслуга в развитии теории и практики плодосмена: включение в посевы клевера, люцерны и других бобовых,1 обогащающих почву; расширение числа пропашных культур; создание кормовой базы и развитие кормопроизводства; большего и систематического применения навоза; очищение почвы от сорняков за счет строгого чередования культур и т.д. Активными сторонниками перехода к плодосменной системе в этот период были также И.М. Koмов, В.А. Левшин и другие отечественные ученые.
«Разделение полей» А.Т. Болотов считал важнейшей задачей в землепользовании. При этом он обращал особое внимание на положительные результаты при занятии парового поля и увеличении числа полей. Однако все эти «разделения», подчеркивал он, имеют разные свои пользы и неудобности и «потолику бывают более или менее полезны, поелику климат, свойство земли, положение мест и другие обстоятельства тому более или менее соответствуют». Считая правильное «разделение полей» важнейшим в землепользовании, А.Т. Болотов в то же время выступал против какой бы то ни было уравнительности в земледелии.
Отстаивая принципы рационального ведения сельского хозяйства, А.Т. Болотов исходил из необходимости его экономической обоснованности. Последнюю он рассматривал как связующее звено теории и практики в условиях господства рыночных отношений. Здесь его идеи совпадают с позже опубликованными положениями А. Тэера: «цель сельского хозяйства состоит не в том, чтобы добиться максимально высокой урожайности земли, а получить от нее возможно большую прибыль».
Именно в экономическом преимуществе А.Т. Болотов видел основу рационального ведения сельского хозяйства. «От какого рода хлеба крестьянин более прибыли получить может?» - ставил он вопрос и давал соответствующие рекомендации. В 1770 г. им впервые была предложена «форма полевой экономической тетради», представляющей, по существу, книгу истории полей с указанием особенностей каждого поля, полученной урожайности и т.д. Оценку и сравнение разных систем хозяйства А.Т. Болотов проводил с точки зрения их экономической эффективности, подчеркивая необходимость взаимосвязи растениеводства и животноводства. «Соблюдение должной пропорции между скотоводством и хлебопашеством, - писал он, - есть главнейший пункт внимания сельского хозяйства». Одновременно он предлагал обеспечивать определенную последовательность пастьбы (лошади, крупный рогатый скот, овцы), правильное соотношение пашни и лугов, отдаленные «худые земли» оставлять без навоза, приближать к ним животных (скотные дворы, летние лагеря и пр.). Примечательно, что более ста лет спустя такой же позиции придерживался и П.А. Костычев, считая, что «... участки, удаленные от сел, совсем нельзя удобрять и вообще правильно пользоваться ими. Ввиду этого было бы весьма важно разделение больших сел на мелкие поселки, вокруг которых была бы расположена и их земля: такое расселение было бы равносильно увеличению количества удобных земель ..... Одно только расселение крестьян на небольшие поселки могло бы значительно возвысить земледельческую производительность нашей страны». Однако, как это ни странно, в XX столетии в нашей стране происходило совсем обратное: в 1970-е гг. по Постановлению ЦК КПСС в Нечерноземье были ликвидированы десятки тысяч так называемых «неперспективных» сел, а вместе с ними потеряны миллионы гектаров ранее освоенных плодородных земель. В то же время обещанного государством улучшения социально-бытовых условий селян так и не произошло. Все это, но уже стихийно и с существенно большим ущербом для сельских жителей и самого отечественного сельского хозяйства происходит в наше время, поскольку предопределяет превращение российских деревень в зону «социального бедствия» и «национального позора», а отрасль скотоводства и овцеводства - в исчезающие. Однако «луга, - подчеркивал А.Т. Болотов, - не менее важны, чем земледелие», и поэтому необходимо их «приводить в лучшее состояние». «... Скота столько содержать, чтоб оного на урабатывание земли и на получение от него довольного количества навоза ... было». В случаях недостатка лугов он предлагал шире использовать солому, увеличивая таким образом количество скота, а следовательно, и навоза. Необоснованная распашка лугов, в т.ч. на эрозионно опасных склонах, запущенность сенокосов и пастбищ в 1960-1970 гг. привели, в конечном счете, к переводу животноводства страны к преимущественно концентратному типу кормления крупного рогатого скота даже в зонах традиционного травосеяния. Такой подход не только подорвал кормовую базу животноводства, но и вследствие уменьшения разнообразия культур, особенно культур-взаимострахователей, резко усилил зависимость растениеводства от капризов погоды и применения техногенных факторов.
Для А.Т. Болотова не существовало вопроса «сотрудничать с природой или бороться с ней?». В статье «Мысль о водороинах» он сделал попытку обосновать меры борьбы с эрозией почвы путем регулирования стока ливневых и талых вод. Еще раньше, в статье «Об улучшении лугов», он обсуждает вопрос о причинах снижения естественного плодородия земель (пашни и лугов), указывая на э к о л о -гическую адресность каждого вида растений. «Каким произрастанием, где, в каких землях, на каких положениях мест и при каких обстоятельствах наилучше родиться и способнее размножаться?», - задает А.Т. Болотов вопрос. Именно природные условия, считает он, определяют для каждого вида растений «особые места, где им рость ... как им тут и как в иных местах плодиться и размножаться». В утверждении о том, что «на одном и том же месте со временем могут совсем другие произрастания произойти и размножаться, нежели какие до того тут раживались», по существу, речь идет о природных сукцессиях, в т.ч. динамике фитоценозов.
Общеизвестно, что только на рубеже XX и XXI вв. при конструировании агроэкосистем и агроландшафтов всерьез начали ставить вопрос об их эстетично-дизайновых свойствах, т.е. гармоничном встраивании в природную среду. Между тем А.Т. Болотов писал об этом значительно раньше: «Романтическое или очаровательное в ландшафте проистекает от чрезвычайного и редкого в формах, противоположностях и сопряжениях».
Следует особо отметить научную прозорливость и научную новизну идей А.Т. Болотова. Так, в статье «Об удобрении земель», т.е. за 70 лет до появления теории минерального питания растений Ю. Либиха, он пишет: «Сия пища состоит в воде и некоторых особливых земляных или паче минеральных частичках, следовательно, надобно в той земле сим вещам в довольном количестве находиться. Излишество и недостаток оных производят добрый или худой успех в росте того произрастания». Известно, что в конце XVIII столетия господствовала «водная» теория питания растений, тогда как теория минерального питания растений появилась позже. Причем, если А.Т. Болотов придерживался «минеральной» теории питания растений, то И.М. Комов, М.Г. Павлов и А. Тэер - «гумусовой». В соответствии с последней, растения питаются не минеральными составными частями почвы, а органическими - черноземом! Только в 1841 г., после выхода в свет классического труда Ю. Либиха «Химия в приложении к земледелию и физиологии», была ниспровергнута господствующая тогда «гумусовая» теория питания растений (растения питаются не гумусом, а минеральными веществами). А.Т. Болотов пророчески указал и на роль компонентов атмосферы в питании растений. «Как скоро верхний рост выйдет на поверхность земли, то начинает уже произрастание сколько из земли, столько и снаружи получать себе пищу», - пишет он. Здесь же и представления о «почве, как коллективном организме», значительно позже сформулированные П.А. Костычевым. По его мнению, «... земля преисполнена несметным множеством разного рода животных и насекомых, живущих отчасти в самой земле, отчасти на поверхности оной...». Предлагая использование компостов, зимний вывоз навоза, равномерную его заделку, он одновременно считает, что «надобно нам во внутренность земли и самих тех вещей вникнуть, которые ее удабривают, также рассмотреть, что именно удабривает землю и поспешествует лучшему урожаю хлеба».
По существу, А.Т. Болотовым впервые (еще в 1770 г.) сформулировано представление о «критическом» периоде онтогенеза растений. Требования к условиям внешней среды, считал он, важны в течение всей вегетации растений, «...но особливо во время цвета и завязывания налива, которое время по справедливости весьма критическим (разрядка наша. - А.Ж.) для всякого произрастания почесться может, потому что от того вся надежда будущего плода зависит». Он обращает внимание на суровость воздуха и ветра, действие жары и жестокость морозов, переувлажнение и засуху, действие вредных рос и туманов, поражение посевов вредителями и болезнями в течение всей вегетации. Однако «никакое время ... так не опасно, - подчеркивает А.Т. Болотов, - как то, когда они находятся в самом своем еще младенчестве и нежном росте». Поэтому так важен своевременный посев озимых и других культур, «ибо посеянные раньше или на несколько дней или недель позднее» посевы подвергаются большой опасности.
В связи с ролью опыления у зерновых культур, он рассматривает причины «череззерницы», связанной с дождями и ветром, которые мешают «семенной тольи» (пыльце) «ложиться в те места, где ей ложиться назначено». При формировании кроны деревьев рекомендует «резать такие сучья, которые с плодом бывали... нежели нижние»; предлагает использовать вегетативное размножение картофеля с помощью черенков, с помощью «верхушки срезанных ветвей». Немало интересных идей А.Т. Болотов высказывал и о роли уплотненных, а также смешанных посевов (картофель и огурцы и т.д.). Можно утверждать, что А.Т. Болотов был в какой то степени и предвестником биодинамического земледелия, базирующегося на астрологии. «Луки, - по его мнению, - в противоположность всем прочим произрастаниям, в последние четверти месяца растут гораздо веселее и лучше, нежели в новомесячие и покуда месяц прирастает».
Велик вклад А.Т. Болотова в систематику растений, он открыл существование пола у растений, роль насекомых и ветра в опылении, влияние особенностей семян на их распространение. Именно ему принадлежит 8-томный помологический труд «Изображения и описания разных пород яблок и груш, родящихся в дворениновских, а отчасти и в других садах», в котором впервые не только были представлены выдающиеся достижения российской народной селекции, но и внесены принципиальные коррективы в теорию и методику помологии. Им же даны рекомендации по формированию и загущению в садах, цветоводству и лекарственным растениям, а также распространению новых культур - картофеля, томата (любовное яблоко) и других.
В 1823 г. в статье «Опыт над яблочными семенами» А.Т. Болотов, рассматривая причины происхождения «многоразличных деревьев и даже совсем новых пород» от одинаковых семян, высказывает предположение о роли генетической разнокачественности пыльцы, способной «производить от себя породы совсем новые и до того не бывалые». Одновременно он отмечает корреляцию между морфологическими признаками сеянцев и свойствами взрослых деревьев.
Для всего творчества А.Т. Болотова характерна тесная связь теории и практики. В сельском хозяйстве, пишет он, земля должна быть «лучше уработана», а семена - «самые лучшие». При этом особо подчеркивается важность зяблевой пахоты, борьбы с сорняками, правильной глубины заделки семян, оптимальных норм высева для каждого вида растений, или «особливой пропорции пространства места». Он изучает видовой состав сорняков, особенности их размножения, накопления, массового появления в отдельные годы (лебеда) и борьбы с ними; в разнообразии сельскохозяйственных культур видит источник дополнительных доходов, предлагая возделывать пшеницу, рожь, ячмень, овес, гречиху, горох, просо, чечевицу, коноплю, лен, картофель, хмель, т.е. те культуры, «которые в тех местах по свойству климата и земель родиться могут».
Особое внимание А.Т. Болотов уделял семеноводству, считая, что получение высококачественных семян требует большого внимания от посева до уборки. В статье «О несоответствии урожая посеянным семенам» он писал: «...не все то всходит, что посеется, не все вырастает, что всходит...». Поскольку «... легко могут невсхожими быть и самые зрелые и полные семена, то нетрудно можно всякому усмотреть, сколь мало надобно полагать на одну наружность семян и сколь, напротив того, нужно и необходимо надобно годность и совершенство семян испытывать бросанием наперед их в рост и рассматриванием, все ли они или по крайней мере сколько из них росты пустят». В связи с этим он подробно рассматривает причины низкой всхожести семян (на этапе формирования в колосе, повреждения насекомыми и пр., при сушке, посеве). Заметим, что идея завоза семян из других местностей была широко распространенной уже в XVIII в. Так, семена льна, выращенного в Псковской губернии («псковские семена»), в течение многих веков завозились даже в западноевропейские страны каждые 3-4 года.
Еще в 1781 г. А.Т. Болотов в статье «Мысль о сохранении хлеба, пропадающего у нас в великом множестве каждый год понапрасну» писал о бесчисленных и ужасных потерях хлеба не только при его уборке, но и после. Одной из главных причин такой ситуации он считал «... обыкновение селить села и деревни редко, огромной величины и по великому множеству дворов в одном месте, а не разбрасывать их далеко можно по разным местам и небольшому количеству в розницу». А.Т. Болотов осуждает сохранившийся еще со времен древнейшей Руси порядок «держать хлеб до тех пор в скирдах, покуда они совсем не сгниют и сопреют». «...Ha то ли нас натура одаряет толиким изобилием, чтобы мы дары сия гноили и теряли без малейшей пользы?» - вопрошает он. Снижение бесполезных потерь хлеба, по его мнению, «...можно бы не инако почесть, как чистою прибылью и приумножением родящего хлеба».
В целом для работ А.Т. Болотова характерно широкое естественнонаучное обоснование рационального ведения сельского хозяйства, а его агрономические выводы и суждения выходят далеко за рамки опытов, нацеленных на практику и сугубо «прикладное естествознание». Это позволяет говорить о единой научно-теоретической концепции А.Т. Болотова, положенной им в основу учения о рациональном сельском хозяйстве. При этом особо отметим взаимосвязь дискретности и системности в его методологии - подходов, утвердившихся впоследствии в качестве основного принципа научных исследований. «Наука, - писал В.И. Вернадский, - ищет пути всегда одним способом. Она разлагает задачу на более простые... разрешает их ... и тогда только возвращается к оставленной сложной!» «... Все касающиеся до оного предметы разделить на несколько степеней, дабы с тем с лучшею способностью можно мне было делать об оных мои примечания или предпринимать опыты», - предлагает А.Т. Болотов еще в 1768 г. Ответ на многие вопросы он видел в том,«... чтоб стараться чрез опыты узнавать, какой хлеб всякая земля и с каким успехом и при каком урабатывании производит наилучше».
Еще в 1770 г. А.Т. Болотов писал о связи и сопряжении всех созданных в мире вещей. «Поистине не можно довольно надивиться, с какого великою и непостижимою премудростью все вещи на свете устроены и каждая из них сопряжена с другими». «Великая важность состоит в исправлении и частных вещей и много пользы может и от того проистечь, но гораздо важнее и несравненно более пользы ожидать можно от исправления всего фундаментального основания», - подчеркивает он. Именно за счет перемен в «фундаментальном основании» в зарубежных странах «целые области в короткое время несказанно исправились и экономиею своей прославились во всем свете». Ратуя за широкое использование зарубежного опыта, А.Т. Болотов в то же время утверждал, что необходимо «...оные рассматривать и, сравнивая с нашим климатом и обстоятельствами, рассуждать, возможно ли что у нас таким же образом сделать или невозможно, и возможному подражать или предпринимать опыты...».
Для реализации своих идей А.Т. Болотов особое внимание уделял издательской деятельности. В 1763 г. при Российской академии наук учреждается «класс агрикультуры, т.е. земледельства», а с 1765 г. начинают публиковать «Труды Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства». Помимо участия в «Трудах Вольного экономического общества», А.Т. Болотов издавал собственный журнал «Сельский житель», выпустив за период 1778-1792 гг. 40 томов. Журнал «Экономический магазин» регулярно выходил в течение 10 лет. Именно благодаря широкой публицистической деятельности А.Т. Болотов был широко известен не только в России, но и за рубежом. С 1794 г. он являлся почетным членом Лейпцигского экономического общества.
И наконец, в заключение хотелось бы отметить не только познавательную, но и практическую роль изучения творческого наследия А.Т. Болотова. Известно, что ни одна из практически значимых сфер деятельности человека не несет такого потенциала многотысячелетней преемственности знаний, как агрономия и сельскохозяйственное производство в целом. При этом важны как концептуальные (соотношение пашни и лугов, связь растениеводства и животноводства и др.), так и сугубо практические положения. Немаловажно и то, что «узнавание способов к лучшему, способнейшему и выгоднейшему удобрению земли» позволяло крестьянам во времена А.Т. Болотова получать на унавоженных участках по 12-16 ц/га зерна, т.е. в 2-3 раза больше, чем без внесения навоза. Кроме того, при всей, казалось бы, отсталости сельского хозяйства России урожайность картофеля в Нечерноземной зоне в XVIII в. достигла 70-120 т/га, что в 10 раз больше, чем сейчас. Аналогично велика была и урожайность сена, варьировавшая от 22 до 160 ц/га.
Итак, работы Андрея Тимофеевича Болотова по вопросам растениеводства, опубликованные им более 200 лет назад, остаются весьма актуальными и по сей день. Непреходящая роль идей А.Т. Болотова в России обусловлена и тем, что земледелие остается первоосновой Российского государства, его жизнеспособности и безопасности. Согласно Н.М. Карамзину, С.М. Соловьеву, В.О. Ключевскому, первоначальным занятием славянских племен было звероводство, бортничество и рыбная ловля, тогда как земледелие возникло у них значительно позже и стало основной отраслью производства лишь в XIII-XV столетиях. Между тем детальные исследования древнерусского земледелия профессора МГУ И.Д. Беляева, обобщенные им в монографии «Крестьяне на Руси», доказали, что именно земледелие было исконным занятием наших предков, а охота, собирательство грибов, ягод и пр. были подсобными промыслами.
История развития отечественного сельского хозяйства и особенно агрономической науки теснейшим образом связана с Императорским Московским обществом сельского хозяйства (МОСХ), созданным в 1820 г. по инициативе крупнейших землевладельцев и общественных деятелей того времени - князя Дмитрия Владимировича Голицына, графа Петра Александровича Толстого, Сергея Ивановича Гагарина, Николая Николаевича Муравьева, Алексея Михайловича Пушкина и других. Это общество было притягательным центром выдающихся умов России на протяжении всего XIX и начала XX вв. В его составе мы находим не только знакомые фамилии из ближайшего декабристского окружения (В.П. Зубкова, М.П. Баратаева, Г.Ф. Олизара, Н.Н. Муравьева и др.), но и самих хозяйствующих декабристов (Н.М. Нарышкина, М.А. Фонвизина, В.А. Мусина-Пушкина). Здесь же и всемирно известные имена А.Т. Болотова, М.Г. Павлова, Д.И. Менделеева, К.Ф. Рулье, А.В. Советова, А.И. Воейкова, Н.М. Пржевальского, И.Н. Шатилова, П.А. Kocтычева и многих других. Все они были не только активными членами, но и принимали участие в руководстве Общества с первых шагов его становления.
Возвращаясь к истории МОСХ, напомним, что первое сельскохозяйственное общество появилось в Шотландии в 1723 г.; в 1753 г. в Англии организовано Лондонское королевское общество земледелия; затем создаются сельскохозяйственные общества во Франции и в Германии. В 1765 г. в Санкт-Петербурге открывается «Патриотическое общество для поощрения в России земледельчества и экономии», переименованное затем в «Вольно-Экономическое Общество к приращению в России земледелия и домостороительства»; в 1803 г. группа крупных московских землевладельцев получила разрешение образовать «Общество земледелия и механических художеств»; а в 1820 г. открывается Императорское Московское общество сельского хозяйства. В дальнейшем, в 1828 г., появляется Общество сельского хозяйства южной России (в Одессе), в 1835 г. - Российское общество любителей садоводства в Москве и др. Начинают учреждаться сельскохозяйственные общества и на уровне губерний (Казанское, Ярославское и др.) и даже уездов, что свидетельствовало о резко возросшей самодеятельности (инициативности) сельскохозяйственного населения России. Кстати, этому же способствовало и значительное упрощение (с 1866 г.) самого процесса учреждения сельскохозяйственных обществ, а также моральная и материальная поддержка их со стороны местных земских учреждений и центрального сельскохозяйственного ведомства.
Каковы же были мотивы и цели создания Московского общества сельского хозяйства (МОСХ)? Его организаторы изначально (1821 г.) заявляли, что «земледелие есть одно твердое основание народного богатства и источник нравственного и политического счастья Государств». И «сколь ни выгодна торговля...; сколько ни доставляет пользы промышленность...; и как бы ни блистательно состояние богатых, торговых и промышленных городов и даже целых народов: но одна земля, при деятельном трудолюбии граждан, остается навсегда истинным и неизменным источником богатства народного».
Одной из важнейших задач Общества считалось соединение достижений науки и практики, «поскольку то, что печатают, не всегда читается, а если читается, то не всегда достойно ценится и еще менее приводится в действие». Подчеркивалось, что в России недостает «общей системы полезнейшей науки... в которой познанные истины были бы применены к местным свойствам разных Губерний, к их удобствам, климату и другим многоразличным отношениям...». Этой «полезнейшей науки», которую за рубежом называют... «экстеншн сервис», к большому сожалению, нам недостает и сейчас.
Особое место в деятельности МОСХ занимала проблема приспособления систем земледелия к местным условиям, в т.ч. размещения каждой сельскохозяйственной культуры в наиболее благоприятных для нее почвенно-климатических зонах. «Всякая система, - писал А. Бажанов в 1860 г., - хороша, а следовательно, и доходна, если она приспособлена к местным условиям, и если главные отрасли, каковы скотоводство и землевозделывание, в хозяйстве правильно организованы, - тогда выгодною может быть и трехпольная система, выгодны и плодосменная, многопольная и переложная, но только при упомянутых условиях ...Системы полеводства могут быть так же разнообразны, как разнообразны условия, в которых поставлены имения» (разрядка наша. - А.Ж.). И как в этой связи не вспомнить о нынешних бедах, связанных с крайне низким уровнем использования современных достижений науки, а также решениями выездной сессии Россельхозакадемии, вынужденной и в 1995 г. призывать отраслевые отделения и Всероссийские институты «дойти своим вниманием» до почвенно-климатических, погодных и других особенностей крайне разнообразных земледельческих зон России.
Актуальность призыва к адаптивно-дифференцированному использованию природных ресурсов связана не только с пагубным наследством доморощенных теорий о «безрентности социалистических производственных отношений» и преимуществах «титулярного» планирования, разрушивших достигнутую в течение столетий «по-районность» в сельскохозяйственном землепользовании России, но и необходимостью возрождения «экономики сельского хозяйства», которая, по словам А.П. Людоговского, «должна заниматься добыванием ренты при данных общественных и естественных условиях». Замечу, что основатели МОСХ эту задачу еще в 1821 г. видели значительно шире, считая, что вся! «наука земледелия может быть предметом занятий полезных и упражнением приятным; но достоинство ее определяется только выгодою, употреблением приносимую». Кстати, на языке российской науки начала XIX в. и само понятие «система хозяйства» (systeme de culture) трактовалось как «система мер получения наибольшего дохода с данного пространства земли».
В число основополагающих и практически значимых задач МОСХ изначально входили:
1. Стремление поднять уровень сельскохозяйственного производства в России в целом.
2. Кардинальное решение социально-экономических проблем, ибо любое усовершенствование земледелия было невозможным при крепостном праве с барщинным порядком работ.
3. Пропаганда знаний. При этом особое значение придавалось издательской работе (с 1821 г. выходит «Земледельческий журнал»), что особенно важно, поскольку после 1825 г. ВЭО уже утратило свою роль в научной агрономии. Только за период с 1821 по 1859 г. в «Земледельческом журнале» было опубликовано около 2000 оригинальных статей по теории и практике сельского хозяйства.
4. Непосредственное обучение, т.е. признание того, что российских крестьян «можно скорее убедить самими опытами, нежели простыми умствованиями и рассуждениями».
5. Первоочередное использование отечественного опыта. «Отлагая привязанность к закоснелым обыкновениям и предрассудкам», подчеркивалось в трудах МОСХ, не увлекаться «слепым пристрастием ко всему иноземному», в т.ч. и «не следовать слепо за догматами плодосмена...».
6. Привлечение помощи правительства (см. право МОСХ на собственный Устав, разрешение «отправлять бумаги и посылки на почте без платежа весовых денег до одного пуда» обществу, а также его членам и членам-корреспондентам и т.д.).
7. Участие в решении земледельческих проблем с учетом специфики разных регионов России. Так, с образованием Омского опытного хутора в 1828 г. (по аналогии с Московским) связано и начало науки в Сибири (сибирская агрономия).
Для иллюстрации тематики МОСХ приводим лишь повестку дня II съезда сельских хозяев при МОСХ (21 декабря 1870 - 3 января 1871 г.). Заседания съезда по отделению земледелия:
- О травосеянии и улучшении естественных лугов - выгодность в конкретных местностях (А.П. Людоговский, И.А. Стебут, Д.И. Рихтер).
- Что должны делать русские сельские хозяева для получения хороших посевных зерен (И.Н. Шатилов).
- О разведении подсолнечника.
- Как действуют у нас известь и азотистые туки? Следует ли усилить их употребление?
Заседание съезда по отделению общеэкономических вопросов:
- О средствах и способах к более точному собиранию статистических данных по сельскому хозяйству.
- Какие способы извлечения дохода из земли, в каких местностях и при каких условиях суть самые выгодные.
А.П. Людоговским также было предложено обсудить вопрос о различии между разными зонами России по отношению к обеспечению хозяйств удобрительными средствами.
Главная же цель деятельности МОСХ и его отделений состояла в отражении общественных интересов сельскохозяйственных производителей в целом и отдельных регионов, местностей в частности в областях экономической, социальной и др. Поэтому в число важнейших задач Общества, наряду с устройством сельскохозяйственных выставок и прокатных станций, приобретением племенного скота, входило объединение сельскохозяйственного населения для более успешного достижения агрикультурных целей и использования агрономических знаний на основе приближения агрономической помощи к нуждам местного населения. При этом особое внимание уделялось и «инициативе самих крестьян» (см. в материалах МОСХ - «по мысли местных крестьян», «крестьянская инициатива», «по мысли передовых крестьян» и т.д.).
Полнокровной деятельности Общества способствовало наличие Устава, ежегодное проведение общих собраний, избрание почетных и действительных членов, а также членов-корреспондентов, участие их в работе отделений (теоретического, практического, механики, педагогического и др.), создание опытного хутора (прообраз будущих опытных полей и опытных станций) и земледельческой школы, издание журналов, международные связи. Уже к концу 50-х гг. XIX в. при Обществе функционировало 9 отделений и комитетов, а также ряд других учреждений: комитет сахароваров, отделение для улучшения скотоводства (преобразованное из Общества овцеводства), комитет для акклиматизации растений и животных с 6-ю отделениями, комитеты льняной промышленности, шелководства со школой, обработки торфа и другие.
Созданная в 1821 г. при МОСХ Земледельческая школа была солидным по тому времени средним учебным заведением, дававшим серьезное специальное и общее образование. Достаточно сказать, что учебный план школы включал более двух десятков различных дисциплин. Причем специальные предметы вели в школе лучшие специалисты, среди которых были и крупнейшие ученые в области естествознания. Школа подготовила более 600 агрономов. Из ее стен вышли такие замечательные ученые, как П.А. Костычев, А.А. Измаильский, а также целый ряд известных агрономов-практиков.
Важную роль сыграл и Бутырский опытный хутор, организованный в 1822 г. за Бутырской заставой на арендованной болотистой земле. Здесь впервые был детально обсужден вопрос о необходимости соединения в сельском хозяйстве теории и практики. Кстати, первым руководителем Бутырского хутора, ставшего своего рода зачинателем сети опытных станций в России, был крупнейший для того времени ученый - профессор М.Г. Павлов.
Цели и организационная структура МОСХ изначально сделали его общероссийским как в смысле разветвленной сети его членов, так и распространения его идей в регионы (за счет пропаганды научных знаний и опыта, создания рационально организованных хозяйств, подготовки специалистов, организации выставок и т.д.). Даже в условиях феодально-крепостнического строя, т.е. задолго до Великих реформ 1861 г., МОСХ уже стал центром общественно-агрономической мысли России. Во многом именно благодаря МОСХ широкое распространение получили идеи А.Т. Болотова, В.А. Левшина, М.Г. Павлова и других выдающихся отечественных ученых-агрономов.
Эффективная деятельность МОСХ способствовала быстрому росту числа общих и специальных сельскохозяйственных обществ в России. И если в 1905 г. насчитывалось 1019 сельскохозяйственных обществ, то к концу 1913 г. - 4665, в т.ч. 597 специальных, из которых по пчеловодству - 210, по садоводству, огородничеству, виноградарству и виноделию - 105; птицеводству и голубиному спорту - 70; рыболовству и рыбоводству - 50; козоводству и кролиководству - 44; по скотоводству и молочному хозяйству - 14; по распространению сельскохозяйственных знаний - 14; акклиматизации и любителей природы - 10 и т.д.
В связи с обсуждаемым вопросом, нас, естественно, интересует «связь времен и поколений», особенно в период реформ 1861 г., которые впоследствии по праву назвали Великими. Очевидно, что профессиональная активизация населения современной российской деревни и поддержка этого движения со стороны отечественной интеллигенции могли бы сыграть значительную роль в формировании общественного мнения, базирующегося на профессиональных (а не популистских) оценках и ориентированного на подъем сельского хозяйства России в условиях его кризисного перехода к рыночной экономике. Характерно, что нынешнее состояние в сельском хозяйстве России во многом напоминает ситуацию, сложившуюся после Великих Реформ. Так, президент МОСХ И.Н. Шатилов в докладе в 1864 г. (заседание МОСХ 20 февраля 1865 г.) говорил: «Сельское хозяйство наше представляется нам в полном хаотическом брожении ... Колебание денежного рынка, упадок кредита и ценности на землю, а более всего понижение цен продуктов ниже их стоимости перепутали все наши понятия, опрокинули хороших и дурных хозяев и надолго отвадили от нас возможность остановить наш выбор на какой бы то ни было правильной и постоянной системе хозяйства... При таком положении дел все наши стремления должны быть направлены не на усовершенствование и даже развитие сельского хозяйства, а на создание прочного сельскохозяйственного строя в каждой местности России. Ho создание прочных сельскохозяйственных систем должно быть основано на здравом понимании наших сельскохозяйственных нужд, на верном изучении и безошибочной оценке современного состояния сельского хозяйства в России. ...».
В этой связи следует отметить исключительно важную роль МОСХ в подготовке и проведении Великой реформы 1861 г., основные отличия которой от нынешней состояли в том, что стратегические (кардинальные) проблемы землевладения, рассматриваемые, кстати, в теснейшей связи с землепользованием, обсуждались не дилетантами, стремящимися удовлетворить ту или иную партию (конъюнктурно-политические цели), а лучшими представителями российской науки. Эти силы были представлены и экономистами-аграриями Петровской сельскохозяйственной академии, «общинниками», умеренными реформаторами, кадетами. Накануне Реформы было издано более 200 фундаментальных исследований ведущих ученых-аграриев, в т.ч. проведенных по решению правительства. Только в дискуссиях 1858-1859 гг. участвовало 46 дворянских губернских комитетов, представленных бывшими декабристами, петрашевцами, славянофилами, западниками, причем как сторонниками, так и противниками крепостного права.
И лишь на основании профессиональных споров было разработано несколько сценариев Реформы. Заметим, что Редакционная комиссия, определившая своими проектами и концепцией суть реформы 1861 г., хотя и использовала опыт аграрного развития Франции и Пруссии, подготовила все же самобытный российский вариант, основанный на особенностях и традициях российского крестьянства (в т.ч. сохранении общины). «Положение 19 февраля 1861 г.» стало основой всех других аграрных реформ (уездного и губернского самоуправления - в 1858 г., а с 1861 г. - крестьянского сельского и волостного самоуправления). Бесспорно, не все было благополучно и в реформах 1861 г., проведенных по инициативе и при решающей роли государственной власти. Однако мы хотим обратить внимание не только и даже не столько на то, что «спор вели не политики, не публицисты, а ученые экономисты-аграрники», а на то, что принимающие решения (император, правительство) вникали, слушали и услышали доводы ученых! Реформы 1861 г. стали действительно Великими не только потому, что они ликвидировали рабство российского крестьянина, но и благодаря постепенности и эволюционности реформ, не допустивших разрушения на корню сложившегося традиционного уклада. Именно поэтому Великие Реформы 60-70-х гг. XIX в. обусловили своеобразие исторического пути России, затронув массовое сознание людей, эволюцию российской бюрократии, структуру правящей элиты, проблемы самосохранения «старого режима» и др. Далеко не все из этого перечня оказалось «преходящим». В т.ч. и проблема землепользования.
Как уже отмечалось, во времена Екатерины II, великой расточительницы русских земель, крепостного крестьянина превратили в раба в своем собственном отечестве. Ранее нами уже приводилось мнение князя А. Васильчикова о том, что права частного владения землей никогда не имели на Руси прочной, легальной основы. Он считал, что скупщики и съемщики земель неизбежно вначале расстроят свои хозяйства хищнической и невежественной культурой, а потом бесследно исчезнут.
Читатель не может не удивиться тому, что сказанное выше чуть ли не до деталей совпадает с тем, что происходит сегодня в отечественном сельском хозяйстве. И если призыв Столыпина в 1906 г. «Дайте нам 10-15 лет спокойной работы» не вызывал особых тревог у его современников, то большая часть мыслящего населения нашей страны прекрасно понимает - еще несколько лет «сегодняшней реформаторской работы» в АПК и распродажи земель - это полный крах не только сельского хозяйства, но и самого государства Российского. Сложившаяся в сельском хозяйстве России ситуация лишний раз подтверждает известную истину: собственный опыт всегда поучительнее идеализированных картинок благополучного зарубежья. Попытки же продекларировать в историографии полный разрыв между прошлым и настоящим неуместны вообще, а в истории аграрных реформ особенно. Общественное мнение (как социальная категория), формирующееся независимо от государства и свободное от аристократической (элитарной) опеки (но базирующееся на профессионализме!), и сегодня должно лежать в основе «гражданского общества». Деятельность МОСХ способствовала тому, что Россия использовала плоды европейской цивилизации и одновременно сумела защитить свою духовную и нравственную самобытность от иностранных учителей, или «страшных гостей», как называл их историк Сергей Михайлович Соловьев. Опыт и заслуги МОСХ в этих судьбоносных для России задачах остаются непреходящими.
Императорское Московское общество сельского хозяйства систематически издавало «Земледельческий журнал» (рис. 6.20), выдержки из некоторых опубликованных в нем статей мы считаем целесообразным привести, поскольку в них наиболее ярко раскрыта необходимость адаптивного начала в сельскохозяйственной деятельности, включая дифференцированное использование природных и других ресурсов, а также главенствующее место науки. Так, во 2-м номере этого журнала (1821 г.) в статье М.Г. Павлова «О способе учения сельскому хозяйству» даются следующие рекомендации:
- «Переимчивость безъ разсужденія, подражаніе безъ разбору образца, робость поступать далъе предшественниковъ безъ основанія, посильный трудъ безъ соответственной награды, вотъ слабое, но справедливое изображеніе участи простаго земледельца на благороднейшемъ, но предразсудками униженномъ, поприще!»
- «В Сельскомъ Хозяйстве нетъ, да и быть не можль всеобщихъ правилъ, везде съ одинаковымъ успехомъ удобоприспособляемыхъ. He все, что хорошо въ Англии, может быть таковым на прим. въ России, даже и смежныя провинціи часто требуютї различнаго рода хозяйства. He только климатъ, пошва и географическое положеше земли, но и многія другія, по-видимому малозначущія въ семь отношеніи обстоятельства, на прим. обычаи, повинности, узаконешя земли, близость или дальность рекъ, качество ихъ водъ и проч. имеетъ значительное вліяніе на успехи хозяйства. Всякой согласится, что большихъ можно ожидать успехов отъ такого устройства, которое будетъ приспособлено ко всемъ обстоятельствамъ; а поелику сіи по различию местъ, большею частію, различны, то и естественно, что полезное въ одномъ месте, въ другомъ таково быть не всегда можетъ... Человек ничего не в состояніи производит сам; все производит природа».

Поучительные примеры из истории отечественного сельского хозяйства (краткий исторический экскурс)

Примечательно, что уже в тот период рекомендовалось в системе полеводства в качестве составных различать землеведение и земледелие:
1. Землеведение (Agronomia). Прежде нежели можно сделать какое либо разпоряженіе въ поле, надобно узнать качества и местный отношенія земли.
2. Земледелие. Подъ симъ разумеется совокупность сведены до обрабатыванія земли относящихся. Обрабатыванія земли имеет три вида: а) возделывание земли, б) удобреніе и с) паханіе; посему земледелие разделяется на три части: а) на землевозделывание, б) на землеудобреніе и с) землепашество.
«Землепашество производится разными орудіями и разными способами. Вычисленіе техъ и другихъ здесь имеетъ место; но вычислить только, былъ бы одинъ разказ. Надобно напередъ объяснить: какую цель имеетъ землепашество; тогда ясно будетъ, какой способъ и какое орудіе более удовлетворяетъ сей цели; тогда землепашество покажется не механизмомъ, а наукою».
«Тогда только отъ Сельскаго Хозяйства можно ожидать верныхъ, значительныхь успеховъ, когда оно, раторгнувъ узы рабскаго подражания, явится на сцене своей подъ руководствомъ Науки. Это не есть более вопросъ; исторія решила оный удовлетворительно. Рукомесло и Искуство имеютъ свою цену; но безъ Науки то и другое не более какъ механизмъ... Поставить все части онаго на своемъ месте, каждой дать ответствующее цели направлеше, словомъ: устроить сей механизмъ надлежащимъ образом, ето есть дело Науки!»
Интересно и послание калужского помещика к членам Московского общества сельского хозяйства, опубликованное в этом же номере журнала: «Пространныя поля наши представляют, конечно, возможность добывать великую жатву, но они требуют прилежнаго, благоразумнаго и искусственнаго возделыванія. He редко щедрые дары природы от небрежности делаются бесполезными и, особенно въ той стране, где всехъ вообще состояній люди занимаются земледеліемъ весьма слегка; безъ уделенія нужныхъ къ подкреплению хозяйства капиталовъ и безъ всякихъ благообдуманныхъ, земледельческихъ приспособлений».
В 1821 г. в 3-м номере «Земледельческого журнала» была напечатана статья М.Г. Павлова «О главных системах Сельскаго хозяйства, с принаровнением к России», в которой он писал:
«Сельское Хозяйство, занимаясь размноженіем, улучшеніем, иногда и возделываниемъ способныхъ къ тому естественныхъ произведены, само собою, ничего не производит, но познанныя силы природы и ея произведенія делаетъ для общежитія полезнейшими и изъ вещей, предмета занятій онаго составляющихъ, извлекаетъ наибольшія выгоды... Первая и главнейшая сцена действія Сельскаго Хозяйства есть земля; получать отъ оной до последней возможности большій выигрышъ, не истощая притомъ производительной силы ея, воть цель хорошихъ системъ Сельскаго Хозяйства».
Оценивая господствующую в тот период в России трехпольную систему (озимые, яровые, пар или перелог), М.Г. Павлов отмечал: «Римляне, распространители трехполевой системы въ Европе, вводя оную въ отдаленнейшихъ провинцияхъ, изъ коихъ получали хлебъ, имели въ виду только то, что оною получается довольно зерна. Въ ок-рестностяхъ же Рима и въ населенныхъ странахъ Италіи следовали выгоднейшей системе, и именно переменной... Совершенство системы Хозяйства состоить не въ томъ только, чтобъ съ даннаго поля получать наиболее зерна; для сего еще требуется, чтобъ земля не истощавалась в производительной силе».
Характеризуя плодопеременную или английскую систему, М.Г. Павлов пишет: «Подъ симъ названиемъ известно то разделение земли, по коему оной нисколько не оставляется ни подъ выгонъ, ни подъ паръ: но засевается вся, каждый годъ попеременно то зерновыми, то стручковыми, то торговыми, то кормовыми растениями... Наука Сельскаго Хозяйства въ некоторомъ смысле есть совокупность сведений почерпнушихъ изъ естественныхъ наукъ и приспособляемыхъ къ сельскохозяйственнымъ занятиямъ; по сему она не есть уделъ простыхъ земледельцевъ, но людей высшаго состоянія, которые имеють все способы прюбрести нужныя къ тому познанія... И такъ, если надобно желать улучшения Сельскаго Хозяйства въ России; прежде всего, должно пожелать распространения науки Сельскаго Хозяйства».
Очевидно, что в условиях кардинально изменяющегося экономического и организационного уклада в российской деревне необходимо более активное участие агрономического сообщества в выработке политики стабилизации и развития отечественного АПК. При этом особенно важно учитывать профессиональную агрономическую точку зрения в части рационального использования местных природных, биологических, техногенных, трудовых и экономических ресурсов. Только в таком случае сотни тысяч российских специалистов-аграриев станут активными участниками аграрной реформы. Для повышения роли российской общественной агрономии было бы желательно систематически собирать Всероссийские съезды агрономов (Агрономический съезд в Москве - 1911 г.; Полтавское агрономическое совещание - 1912 г.; III Всероссийский съезд агрономов - 1916 г. и др.).
По мнению Н.В. Пономарева, усиленная опека над сельским хозяйством «регламентировавшая малейшее проявление народной деятельности в этой области», чрезвычайно стесняла правильное его развитие. В силу этого обстоятельства (чрезмерной регламентации) не только российское, но и западноевропейское сельское хозяйство находилось на довольно низкой ступени развития вплоть до половины XVIII столетия. Лишь в начале XIX в. в Европе все больше утверждалось мнение, что сельское хозяйство не может служить предметом «прямого управления», а роль правительства должна состоять в косвенном участии (знания, поддержка предприимчивости, экономическая помощь, развитие социальной инфраструктуры и т.д.). Заметим, что в России до введения министерского управления в 1802 г. руководящего органа сельского хозяйства не существовало. И основные беды в этой области в «допетровский период» были связаны с «плохим состоянием дорог, обилием хищных зверей, суровостью климата, большими и многочисленными пошлинами». Однако уже в 1869 г. Российское правительство начало выделять беспроцентные ссуды (на фосфоритные удобрения), снижало тарифы на провоз сельскохозяйственной продукции по железной дороге и др.
Уже с 1838 г. в Москве издавался журнал «Русский земледелец». На годичном собрании МОСХ 5 февраля 1822 г. М.П. Павловым была прочитана лекция «О теории и практике». «... Под именем теории, - говорил он, - разумеют не игру воображения, не мечтательность, так называемых прожекторов ... Практика есть теория в действии, а теория есть практика в мысли ... Посему соединение только теории с практикою, а не та или другая в отдельности, может способствовать успехам Сельского хозяйства».
Призывая к активизации общественной деятельности и гражданской позиции всех аграриев (ученых, производственников), хотелось бы в заключение процитировать слова Президента МОСХ А.И. Кошелева, сказанные им на годичном заседании 4 февраля 1861 г.: «Глубокое мое убеждение заключается в том, что ни людям, ни обществам не должно ничего навязывать, что необходимо давать им как можно более простора, что деятельность не принужденная, не искусственно возбужденная, а самобытно развивающаяся одна плодотворна, и что истинно полезны только те вопросы, которые не задаются a priori, а становятся обстоятельствами и общею потребностью». Указанные слова полностью совпадают с мнением Александра II: «Никогда не следовать чьим бы то внушениям, без собственного убеждения в пользе совета».
Дух «самодеятельности», захвативший русское общество в эпоху Великих реформ (создание различного рода обществ, объединений, движений, в т.ч. студенческих, благотворительных и др.), давал возможность многим россиянам того времени направить свои усилия на общественно-полезную деятельность. Разумеется, все эти движения базировались на вере в возможность прогрессивного развития российского общества, желании многих россиян бескорыстно служить своей стране и народу. При этом Общества как бы объединяли людей, придерживающихся различных политических и социальных программ, что и явилось первым шагом к гражданскому миру в бурлящей России 1861 г. Опыт Великих Реформ важен и в том смысле, что любое правительство, особенно считающее себя демократическим, ставящее своей целью построение «гражданского общества», поиск «социального согласия» и «общего благосостояния», традиционных для российского либерализма, должно опираться не на силу, а на поддержку большей части населения.
В целом, история развития и реформирования сельского хозяйства в Российском государстве весьма поучительна и заслуживает хотя бы краткого рассмотрения. Так, в очерках, посвященных аграрной эволюции России, П.И. Лященко пишет: в XVI-XVII вв. «границы Московского государства еще не обнимали тех плодороднейших областей, которым впоследствии суждено было сделаться главными житницами Европы и России; других же, не менее плодородных, еще не коснулась земледельческая культура. Главные центры государственной и промышленной жизни формировались в Нечерноземной полосе, неплодородной сравнительно с южными тучными, но нетронутыми черноземами; поблизости к этим центрам и должна была группироваться сельскохозяйственная культура для удовлетворения потребительских нужд населения. Плодороднейшими земледельческими частями Московского государства считались область Ярославская, земли Нижегородская, Рязанская и все побережье Оки: ее берега, по данным Герберштейна, давали от 20 до 30 зерен на одно посеянное - факт маловероятный, но свидетельствующий о плодородии этой области. На север плодородный район шел по берегам реки Северной Двины, которая своим весенним разливом так увлажняла землю, что делала возможным и успешным продвижение земледельческой культуры на север, пока суровость климата не убивала ее окончательно. В XVII в., по мере колонизации южных пространств между Окою, Волгою и Доном, сюда стала переноситься и земледельческая культура, распространяясь все далее на юг».
Сравнительно невысокая урожайность, а особенно неравномерность ее распределения, вследствие чего некоторые области не могли пропитаться собственными земледельческими продуктами, обусловливали необходимость торговли. Основными зерновыми культурами в тот период были рожь и овес. Согласно Н.И. Костомарову, «русские ели хлеб преимущественно ржаной; он был принадлежностью не только убогих людей, но и богатого стола. Русские даже предпочитали его пшеничному, приписывая ему больше питательности. Название «хлеб» - значило собственно ржаной». Пшеница же употреблялась или в особо торжественных, исключительных случаях, как, например, на приемах заморских послов, или в церквях и монастырях для приготовления просфор, а в домашнем быту - калачей, считавшихся для простого народа лакомством в праздничные дни (отсюда пословица: «калачом не заманишь»), В тот период в жалованных «ружных» грамотах рожь всегда жертвовалась на продовольствие, а пшеница на просфоры.
Важным событием в сельском хозяйстве России начала XVII в. стало «перенесение центра сельского хозяйства в черноземные области, которое, по выражению П.И. Лященко, сопровождалось переходом от «прилежания к земледелию» в северных Нечерноземных губерниях к центрам развития промышленности. При этом население покидало плодородные области, которые еще недавно были житницами Московского царства. Так, местности на север от Москвы были настолько плодородны, что в Галицком, Ярославском и Костромском уездах «рожь ввосьмеро, а ячмень вдесятеро и вдвенадцатеро приходит» и если бы, «по причине многонародия», населению не приходилось обращаться к другим занятиям, промыслам, то эти области могли бы дать населению пропитание «не только довольное, но и излишнее».
Важнейшим стимулом развития сельского хозяйства в России явились законы, разрешавшие вывоз сельскохозяйственной продукции за рубеж. Причем если производство ржи было ориентировано на внутреннее потребление, то пшеницы - на экспорт. Об этом свидетельствуют данные валовых сборов этих культур в период 1891-1905 гг.: если производство ржи увеличилось в 1,4 раза, то пшеницы - в 2,2 раза. И хотя к концу XIX столетия крестьянский вопрос в стране приобрел необычайную остроту, успехи российской деревни были впечатляющими. Так, по общему объему производимой сельскохозяйственной продукции Россия даже среди самых развитых стран занимала первое место, давая 25% мирового сбора зерна и столько же его экспорта, в т.ч. около 50% мировых сборов ржи, 20% пшеницы, производя 473 кг зерна в расчете на душу населения. С 1870-х гг. до начала XX в. валовые сборы зерна и картофеля увеличились на 85%, существенно возросло поголовье и продуктивность скота. Обращают на себя внимание не только объемы и разнообразие структуры экспорта сельскохозяйственной продукции, но и получаемые доходы (рис. 6.21, табл. 6.36). Лидерами вывоза урожая зерновых культур в 1909-1913 гг. были Донская, Херсонская, Екатериновская, Самарская и другие губернии.
Поучительные примеры из истории отечественного сельского хозяйства (краткий исторический экскурс)

При обсуждении социально-экономических вопросов истории российского крестьянства определенный интерес представляют также данные А.К. Дживелегова о крестьянском движении в западноевропейских странах. Крепостные отношения (крепостное право) в Европе были ликвидированы уже в XIV в. (на 500 лет раньше, чем в России). Денежный оброк и аренда земли установились в Англии с XIII в. В этот же период идет распад общинного хозяйства (в России сохранился до XX в.). Считается, что религиозно-коммунистические идеи (равенства и свободы) были обычными уже в средние века, хотя и рассматривались как ересь, т.е. отступление от общепринятых правил и взглядов. Именно коммунисты были мистиками раннего средневековья (людьми, верящими в нечто загадочное, непонятное, необъяснимое). В действительности же идеи коммунизма и коммунистической организации труда (равенство, братство, желание «превратить землю в рай») возникли уже в период раннего христианства («Деяния апостолов» - Св. Иоанн (Златоуст). Широко известны примеры монастырского коммунизма (коммунистические колонии в XIX в. в Северной Америке).
В 1910 г. в России было произведено сельскохозяйственной продукции на 9,2 млрд руб., из которых 3,9 млрд руб., т.е. более 2/5 (45%) приходилось на хлебные злаки (в 1895 г. - только 27% от общей суммы). В том же году экспорт достиг 1,25 млрд руб., 750 млрд руб. из которых, т.е. 60%, составляла сельхозпродукция (в 1895 г. сельскохозяйственной продукции было вывезено на 608 млн руб., из которых 55%, т.е. 336 млн руб., стоило зерно). При этом главными хлебными злаками были рожь, пшеница, овес и ячмень. В период 1895-1910 гг. доля России в валовом производстве зерна в мире составляла 20%. Первостепенную роль на внутреннем рынке потребления зерна играла рожь, производство которой в 1907-1912 гг. достигало 1,3 млрд пуд/год; второе место занимала Германия (20% производства ржи). Зерно ржи шло на хлебопечение, винокурение, на корм скоту, а солома - на подстилку. Урожайность овса в среднем за 1909-1914 гг. была равна 54,5 пуд. на десятину. Ho колебания урожайности этой культуры в отдельных областях были больше, чем у ржи и пшеницы, поскольку ее выращивали при очень разных условиях (урожайность в Голландии - 120 пуд., в Германии - больше 100 пуд. с десятины).
В экспорте России ячмень конкурировал с пшеницей. За 1907/8 -1912/3 гг. его было вывезено 208 млн пуд. (пшеницы - 223 млн пуд.), что составило 3/4 мирового экспорта (396 млн пуд.). Заметим, что на Крайнем Севере и отчасти на юге России, в Закавказье и в некоторых азиатских владениях ячмень, благодаря скороспелости, занимал первое место в посевах зерновых. В Западном Закавказье среди хлебных растений более 50% посевной площади было засеяно кукурузой; в Бессарабии - более 30%. В 1893 г. на долю хлопководства в Закавказье приходилось от 2 до 3 млн руб., или около 1% от стоимости всей сельскохозяйственной продукции этого региона (228-232 млн руб.). В то же время садоводство и виноградарство давали здесь 6-7 млн руб., а табак лишь 200 тыс. руб.
Для характеристики земельных реформ в России может оказаться полезной и следующая информация, приводимая Б. Можаевым:
- к концу XIX в. (1878 г.) во Владимирской и Нижегородской губерниях (особенно по берегам Оки) крестьяне получали по 60 ц/га зерна;
- в 1861 г. 18% общинных земель было передано помещикам. Выдел «на волю» не превышал 2-6 десятин на семью. К 1916 г. более 30% помещичьих земель было выкуплено крестьянами (за счет кредитов Крестьянского банка).
В целом же реформа 1861 г. не разрешила аграрного вопроса в России, поскольку до 10 млн крестьян получили в среднем 3 десятины земли на мужскую душу. В ряде мест наделы были еще меньше. В результате обнищания большинства крестьянских хозяйств недоимки по выкупным платежам достигли к 1881 г. 20 млн руб. Почти 2/3 крестьян не могли прокормиться со своих наделов. Продовольственная помощь государства была недостаточной: в 1868-1870 гг. было выделено 2391672 руб., а в 1871-1880 гг. - 17803775 руб.
В 1904 г. всего в земледелии было занято 2/3 населения России. Общая сумма сельскохозяйственного производства составляла 5,5 млрд руб. - 59,5% от валового производства страны. И все же низкий уровень агрокультуры в сельском хозяйстве являлся главным тормозом развития производительных сил в России, которая по уровню обеспечения техникой намного отставала от передовых стран. Так, в 1904 г. на тысячу жителей здесь приходилось 23 паровых двигателя, тогда как в Великобритании - 332, в США - 251, в Германии - 149, во Франции - 128. Значительно меньше, чем в указанных странах, вырабатывалось на душу населения электроэнергии, добывалось железа, нефти, руды, каменного угля, намного ниже была и производительность труда. К началу XX в. в России насчитывалось около 2-х млн зажиточных хозяйств из 12 млн существовавших в тот период крестьянских дворов. При этом для центральных губерний было характерно «обнищание деревни» и «упадок крестьянских хозяйств», главными причинами которых были малоземельность и чересполосность надельных земель. Вот почему уничтожение дворянской земельной собственности и ликвидация крестьянского малоземелья к началу XX в. стало жизненной для России необходимостью.
Основное содержание Столыпинской аграрной реформы, проводившейся в 1906-1914 гг., заключалось в праве крестьян выходить из общины и бесплатно закреплять землю в личную собственность, проведении землеустройства для ликвидации чересполосицы, предоставлении крестьянам льготного государственного ипотечного кредита, переселении крестьян при большой государственной поддержке в Сибирь, на Дальний Восток и другие малообжитые окраины России. Соответствующее аграрное законодательство, по мнению В.И. Ленина, резко ускорило процесс капиталистической эволюции, облегчило, толкнуло вперед эту эволюцию, ускорило распад общин, способствовало созданию крестьянской буржуазии, что было, несомненно, прогрессивно в научно-экономическом смысле. Капиталистический состав новых землевладельцев, выросших из купечества и богатых крестьян, способствовал активизации торгового баланса, увеличивая накопление капитала в стране. Если в 1901-1905 гг. сальдо торговых расчетов в пользу России составило 471 млн руб., то в 1911-1913 гг. - 746,2 млн руб. При этом Россия стала самым крупным экспортером хлеба, льноволокна, животного масла, яиц и другой продукции. Причем в период с 1901 по 1912 г. ввоз из-за границы сельскохозяйственных машин увеличился в 4 раза.
Рынок будил инициативу: кулак искал выгодные вложения своего денежного капитала, а мелкий товаропроизводитель - новые формы хозяйствования. Дальнейшее внедрение капитализма в сельское хозяйство и некоторый подъем его в годы столыпинской реформы способствовали росту кооперации. Даже в условиях деревни начинают создаваться кооперативные организации. С другой стороны, кооперация сама помогала проникновению капитализма в сельское хозяйство, укрепляя капитал разных уровней, как «верхний» (банки, крупнейшие товарные и промышленные фирмы), так и «нижний» (зажиточные слои деревни). Величина ссуды населению со стороны кредитной кооперации с каждым годом становилась больше, составляя (в млн руб.) в 1900 - 28,0; 1905 - 58,2; 1910 - 199,9; 1913 - 516,4; в 1914 - 547,0; 1915-568,9; в 1916-533,8. Сбыт сельскохозяйственной продукции при посредстве кооперации повышался из года в год. Так, продажа масла союзом сибирских маслодельных артелей со 131 тыс. пуд. до 630 тыс. пуд. в 1913 г. Важная роль принадлежала хлеботорговым операциям, динамика роста которых (в млн руб.) была равна: 1911 - 27; 1912 - 10,1; 1913 - 18,8; 1914 - 31,1; 1915 - 36,8. Под них Государственный банк выдавал специальные ссуды. Некоторые кооперативы пользовались для хлеботорговых операций кредитом частных банков.
Увеличение сбыта означало не только рост товарности сельского хозяйства, но и укрепление и развитие связи между товаропроизводителем и оптовым закупщиком на взаимовыгодной основе. Так, ярославские кооператоры-льноводы в 1916 г. на каждом пуде продаваемого волокна увеличивали выручку примерно на 3 руб. по сравнению с ценами местного рынка. Накануне Октябрьской революции российская кооперация проникла во все сферы сельского хозяйства, оказывая на него большое влияние. Ею были охвачены и города. По состоянию на 1 января 1917 г. в России функционировало 25609 сельскохозяйственных кооперативов, включающих 11,1 млн человек. В целом, российское кооперативное движение сыграло видную роль в общем процессе формирования социальной структуры дореволюционной России (Карелин).
И все же развитие капитализма в России характеризовалось большой неравномерностью. В капиталистических формах сельскохозяйственного производства достаточно ясно определились, как отмечал В.И. Ленин, два пути развития: 1) в некоторых регионах с наименьшими остатками крепостничества развивались крупные предприятия такого же типа, как при колонизации западных штатов Америки и Канады; 2) в наибольшей части страны переход к крупному капиталистическому производству происходил прусским путем на базе средневековых помещичьих владений.
Особую роль в развитии сельского хозяйства России к концу XIX в. сыграло «Положение о земских учреждениях», в соответствии с которым именно на земства возлагалась ответственность за экономическое благосостояние населения, в т.ч. и обеспечение его продуктами питания. Так, в описании агронома губернского земства В.Г. Бажаева, изучавшего организацию сельского хозяйства в Вятской губернии, подчеркивались весьма разнообразные местные почвенно-географические условия. В тот период там проживали 3 млн человек, представленные в подавляющей части крестьянами. По словам В.Г. Бажаева, состояние техники земледелия в Вятской губернии представляло картину чрезвычайно пеструю и в общем довольно безотрадную. Наиболее распространены здесь были следующие главные системы полеводства: трехполье, двуполье, залежное хозяйство и огневое, а также их разновидности («лядинная», «лесная», «подсечная», «новинная» и др.). Число возделываемых видов растений также значительно увеличилось. Из зерновых хлебов преобладают рожь, озимая и яровая пшеница, овес, полба и ячмень, а из других культур - гречиха, картофель, горох, лен и конопля.
Автор обращает внимание на деятельность вятских «доказательных полей», где, наряду с испытанием новых сортов, оценивали эффективность разных удобрений (фосфоритов, костной муки, торфа и пр.). Другой разновидностью доказательных полей являлись «школьные хозяйства», где работали ученики. С 1895 г. в России начала создаваться эколого-географическая сеть опытных станций (Вятская, Шатиловская и др.), оказавших громадное влияние на повышение агрономического уровня в стране. Уже в 1906 г. в книге «Агрономическая помощь удельным арендаторам» И.Н. Клинген предлагал организовать разведочные и демонстрационные опытные поля, передвижные выставки, постоянные сельскохозяйственные музеи и консультативные службы, считая, что «из центра нужно направлять, а не управлять».
И все же большинство губерний, даже располагавших сравнительно благоприятными почвенно-климатическими условиями, постоянно испытывали удары природной стихии, что было связано в большей степени с низким уровнем агрокультуры и повсеместной неграмотностью крестьян. Так, накануне XX в. Саратовская губерния занимала двадцать второе место в России по грамотности населения. Даже сам губернский центр долгое время был синонимом провинциальной глуши. «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!», - это строки из бессмертной комедии А.С. Грибоедова. В целом по уровню культуры, благоустройству, санитарному состоянию населенных пунктов абсолютное большинство российских губерний отставали не только от зарубежных стран, но и от центра России. К сожалению, эта ситуация сохранилась и до настоящего времени. Действительно, как писал великий Ю. Либих: «Сельское хозяйство есть самый богатый опытом, но бедный пониманием промысел». И.Н. Клинген, так же как и А.Т. Болотов, считал, что главной причиной бедственного положения крестьян в России является «в высокой степени неразумная хозяйственная система и приемы культуры, совершенно не соответствующие ни местным условиям, ни насущным экономическим требованиям».
Заканчивая краткое обсуждение истории развития отечественного сельского хозяйства и социально-психологического статуса крестьянина, нельзя обойти вниманием и еще одну проблему. Хорошо известно, что «Америка обязана своему изумительному подъему сил ... главным образом своей энергичной борьбе с алкоголем». Аналогичная ситуация, т.е. целенаправленная и беспрестанная борьба с пьянством в деревне, исторически характерна также для Западной и Центральной Европы, а также Скандинавских стран. Между тем вскоре после освобождения от крепостничества алкогольное засилье широко проникло даже в российскую общину и стало одним из важнейших аргументов в принятии, казалось бы, коллективных решений (призыв в армию, размер податей и пр.). Этому способствовала и соответствующая протекционистская политика царского правительства. Так, в 1900 г. 42% государственного дохода в России формировалось за счет алкоголя; тогда как в среднем на 1 человека товаров производилось в 8 раз меньше, чем в США; если в США в расчете на 1 человека тратили на начальное образование 4,84 руб., то в России - лишь 19 коп.; в то же время на вооружение Россия расходовала 417 млн руб., т.е. почти ту же сумму, что США на народное образование. Ранее мы уже обращали внимание читателя на исторические аналогии (параллели) трагических событий в нашей стране.
Будущее сельского хозяйства России в решающей степени зависит не только от постоянной поддержки этой сферы деятельности значительной части населения, но и от уровня подготовки агрономических и научных кадров. В этой связи уместно напомнить слова И.А. Стебута о том, что в сельском хозяйстве «преобладающим фактором являются силы природы, связанные с землей». Причем в России роль этого фактора особенно велика, т.к. по сравнению с другими странами здесь на единицу пространства затрачивается меньше труда и капитала. Поэтому при подготовке специалистов для сельского хозяйства, считал он, «лучше учиться немногому и знать немногое хорошо, чем учиться многому и не научиться ничему в такой степени, чтобы это годилось для применения к делу». При этом «... нет надобности в подражании какому-либо образцу Западной Европы, в подражании, причинившем нам много зла. Россия - не Англия, не Франция, не Германия; у нее иные силы, нравственные и умственные, у нее другие общественные условия, у нее другие промышленные потребности, чем у них. Мы должны выработать свое ... За границей многое дешевле, следует ли из этого, чтобы то же самое было также дешево у нас ... Порой кажется, что за границей не может быть ничего хуже нашего». «Наука, - считал И.А. Стебут, - не может сделать человека агрономом, но она может сильно помочь ему сделаться агрономом». Он ратовал за переход от «уездной агрономии к участковому типу», т.е. умению ориентироваться на месте, в конкретном хозяйстве, с учетом всех деталей.
Завершая обсуждение положения в сельском хозяйстве России на рубеже XIX-XX вв., мы хотим привести весьма актуальные, на наш взгляд, высказывания виднейшего специалиста в области экономики «непосредственного землепользования» А.И. Скворцова, по мнению которого при решении аграрных вопросов необходимо учитывать:
1) Громадное разнообразие почвенно-климатических, социально-экономических, демографических и прочих условий на территории России.
2) Российский крестьянин никогда по-настоящему не владел землей (имеется в виду возможность ее продать).
3) В российском крестьянстве не было и нет солидарности интересов всех (!) на всей территории. Отсюда и неумение себя защитить в прошлом и настоящем.
4) Социалистическая земледельческая теория всегда была слаба, а аграрный вопрос даже в России (крестьянской стране) был вспомогательным и второстепенным (причем с анархическим привкусом).
5) Даже в конце XIX в. только в западных областях России преобладал плодосмен, тогда как основной системой полеводства во всей обширной Черноземной и Нечерноземной центральной полосе России была классическая трехполка.
6) На обширных и однообразных черноземных равнинах идеальные условия для крупных хозяйств, тогда как на разбросанных небольшими участками землях Запада ведение крупного хозяйства чрезвычайно затруднено.
Касаясь логики, которой искони руководствуются наши народники всех толков, А.И. Скворцов еще в 1906 г. прозорливо писал: «Известно, что по этой логике законы развития всех других народов, - для нас русских, не указ; для других обязательно, прежде социалистического строя пережить капиталистический период; для России же возможен переход от первобытного, чуть ли не натурального хозяйства с общинным землепользованием, - сразу к социалистическому строю. Совершенно подобно этому заправилы нашей экономической политики полагали, что все другие культурные народы этим заканчивали».
И в заключении несколько слов о социально-политическом и экономическом устройстве Российского государства. Природные условия страны (большие площади лесов, болот, гор и пр.) предопределяли избирательное расселение россиян (деревни, займища и пр.). Причем по словам С.М. Соловьева, Европа состоит из двух частей: западной, каменной и восточной, деревянной. Для России, которая в XV-XIX вв. была страной по преимуществу земледельческой, были характерны также неразвитость, т.е. первоначальность, отношений. По этому уже в период политического объединения удельных княжеств (XVI в.), новый порядок управления единой Россией предусматривал не уничтожение, а, наоборот, сохранение административных и других местных особенностей. Эта линия выдерживалась (обеспечивалась) за счет создания системы соответствующих учреждений. Так, реорганизация местного управления в XV-XVI вв. проходила на основе организации земского самоуправления, при котором старинная система кормлений упорядочивалась в «уставных грамотах», нормировалась в размерах «кормленных поборов», а «кормленная администрация»за-менялась новыми органами земского управления, усиливался контроль сверху московскими инстанциями. Выборные службы в земствах, где выборные («излюбленные») люди были ответственны перед избирателями (земские старосты, губные старосты), как бы использовали общественную (государственную) повинность, возложенную на них населением. Таким образом, в основу местного управления в России еще в XVI в. были положены общественная повинность, обеспечивающая соборность (!) представительства служилого и торгово-промышленного класса (местного населения). Первая половина XVII в. ознаменовавшаяся началом воцарения династии Романовых, считается периодом высшего расцвета соборной деятельности в России. Известно, что царь Михаил Романов при воцарении подписал «ограничительную запись».


Имя:*
E-Mail:
Комментарий: