Новости
18.03.2024 18.03.2024 17.03.2024 |
Приоритетные направления обеспечения продовольственной безопасности России18.12.2015
В условиях демографического «взрыва» и борьбы за исчерпаемые ресурсы продовольствие становится самым мощным оружием политического и экономического давления на страны, которые не могут прокормить собственное население. Именно неспособность обеспечить все население продовольствием используется в качестве главного аргумента апологетами «золотого миллиарда». Поэтому призывы к либерализации мирового рынка сельскохозяйственной продукции и соответствующему «разделению труда» не выходят за рамки политических спекуляций, тогда как процесс монополизации рынка продовольствия подходит к своему завершению. Так, в настоящее время почти половина зерна, поставляемого на мировой рынок, принадлежит США. Биологизация и экологизация интенсификационных процессов в растениеводстве рассматривается нами в качестве важнейшего средства значительного расширения как его продукционных, так и средообразующих, в т.ч. средозащитных и средоулучшающих функций. Особое место при этом занимают травосеяние с целью создания культурных пастбищ, интенсификация использования сенокосов, оптимальное сочетание полевых и лугопастбищных угодий. Если учесть, что около 75% сельскохозяйственных земель в большинстве развитых стран мира используют для производства кормов, на долю которых приходится не менее 70% в себестоимости животноводческой продукции, то необходимость особого внимания к ресурсоэнергоэкономному кормопроизводству становится очевидной. Такая постановка вопроса особенно актуальна в нашей стране, где концентратный тип кормления (в смысле наибольших расходов концентратов на единицу животноводческой продукции) оказывался преобладающим. Роль травосеяния, в т.ч. в полевых севооборотах, в условиях России усиливается и в связи со сложными почвенно-климатическими и погодными условиями в большинстве земледельческих зон, а также недостаточной техногенной оснащенностью хозяйств и низким уровнем дотационности. Одной из наиболее важных особенностей стратегии адаптивной интенсификации растениеводства является всемерное повышение его прогностических и преадаптивных возможностей с целью увеличения не только продуктивности, но и экологической устойчивости. В практическом плане это означает наибольшую адаптацию к возможным глобальным и локальным изменениям климата, погодных условий, демографической ситуации, конъюнктуры отечественного и мирового рынка, платежеспособного спроса населения и других факторов, существенно влияющих на производство сельскохозяйственной продукции, а также своевременное принятие упреждающих мер для снижения степени риска (погодного, коммерческого и др.). А в этой связи исключительно важную роль играют долговременный и краткосрочные прогнозы возможных изменений погоды и климата. Даже приблизительный прогноз, например, запаса влаги в почве осенью и весной позволяет резко повысить эффективность адаптивной оптимизации структуры посевных площадей озимых и яровых культур. Дальнейший прогресс в этой сфере связан с переходом от умозрительных заключений к математическим, т.е. формализованным моделям. Причем комплекс мер по обеспечению надежного функционирования сельского хозяйства в связи с возможным глобальным и локальным изменением климата должен включать не только организационные мероприятия, но и формирование качественно новых научных приоритетов. С учетом того, что величина и качество урожая в значительной степени зависят от факторов внешней среды, в т.ч. и «капризов» погоды, в стратегии адаптивной интенсификации растениеводства особое внимание уделяется всестороннему анализу и учету степени риска на этапах агроэкологического макро-, мезо- и микрорайонирования территории, подбора адаптивных культур, сортов и технологий, формирования севооборотов, конструирования агроэкосистем и агроландшафтов и т.д. Здесь, так же как и в управленческой деятельности, применяют системный анализ, включающий сравнение альтернативных вариантов по показателям расходуемых ресурсов и достигаемых выгод. Очевидно, что в условиях громадного разнообразия почвенно-климатических и погодных условий в земледельческих зонах России используемые системы земледелия и технологии не должны быть слишком жесткими. Наряду с преимуществами специализации хозяйств и концентрации сельскохозяйственного производства, в нашей стране проявился и главный их недостаток - неспособность быстро адаптироваться не только к «капризам» погоды, но и к рыночным, а следовательно, и к конкурентным отношениям, резкому удорожанию энергетических и других ресурсов и т.д. Причем, несмотря на технологические и организационные преимущества крупномасштабных специализированных хозяйств, повышение уровня экологической, а нередко и экономической надежности их функционирования на основе биологизации интенсификационных процессов все же в большей мере присуще многоотраслевым сельскохозяйственным предприятиям. Система адаптивного сельскохозяйственного производства, ориентирующая на биологизацию и экологизацию интенсификационных процессов, по своему содержанию, критериям и подходам оказывается значительно более наукоемкой по сравнению с химико-техногенной и известными альтернативными системами. В этой связи необходим пересмотр наиболее распространенной трактовки понятия «интенсификация», в котором обычно делается упор на «увеличение вложений и затрат материальных ресурсов на единицу земельной площади», тогда как наиболее интенсифицирующие продукционный и средоулучшающий процессы в агроэкосистемах, как-то: использование новых высокоурожайных и одновременно экологически устойчивых сортов и гибридов, переход к адаптивно-интегрированной системе защиты растений и конструированию адаптивных агроэкосистем на основе сохранения и создания новых структур и механизмов биоценотической саморегуляции, а также многие другие биологические факторы, способные существенно увеличить продуктивность, природоохранность и рентабельность сельского хозяйства, отодвигаются на второй план. Особое место в адаптивной стратегии интенсификации растениеводства занимают вопросы экологического нормирования, т.е. определения предельно допустимых антропогенных нагрузок, в т.ч. относительно функционирующих в естественных и искусственных экосистемах механизмов и структур саморегуляции. В отличие от преимущественно химико-техногенной и альтернативных (биодинамической, биоорганической, экологической и др.) систем земледелия, отдающих предпочтение или даже противопоставляющих химико-техногенные и биологические факторы интенсификации, адаптивная стратегия ориентирована на: - их комплексное использование для достижения наибольшего интегративного эффекта в продукционном и средоулучшающем процессах агроэкосистем, а также исключение загрязнения и разрушения природной среды; - экологизацию и биологизацию интенсификационных процессов на уровне технологий, конструируемых агроэкосистем и агроландшафтов с целью снижения расходов ископаемой энергии и других невосполнимых ресурсов на каждую дополнительную единицу продукции, в т.ч. пищевую калорию; - уменьшение зависимости продуктивности и экологической устойчивости агроэкосистем от «капризов» погоды, а также от применения техногенных факторов; - получение высококачественных и безопасных продуктов питания и сырья для промышленности. Зерновое хозяйство как в мировом, так и отечественном сельском хозяйстве является системообразующей отраслью, от уровня развития и состояния которой зависят продовольственная безопасность, качество питания, состояние животноводства, занятость основной части населения и т.д. При этом три основные культуры обеспечивают к настоящему времени сбор более 2 млрд т зерна. Между тем к «вызовам» XXI столетия, связанным с необходимостью достаточного обеспечения продовольствием всего населения мира, следует отнести снижение темпов роста урожайности пшеницы, риса и кукурузы, что большинство исследователей объясняют экологическими факторами, важнейшим из которых считают глобальные и локальные изменения климата, связанные с потеплением и аридизацией земледельческих территорий. Если в 1960-1970 гг. на долю таковых, занятых в мире зерновыми культурами, приходилось 40%, то к 2000 г. - 55%. В связи с этим для мировой и отечественной практики стала характерной климато- и погодная адаптация видовой структуры и территориального размещения зерновых. Так, в США около 5 млн га пшеницы перемещены в более засушливые зоны при одновременном увеличении площади кукурузы и сои на 12 млн га. В условиях России в последние годы стали больше площади озимых культур, и в первую очередь пшеницы, особенно в засушливых регионах. Поскольку в последний период во многих регионах мира резко увеличилось число погодных флуктуаций, весьма опасной оказалась и тенденция к уменьшению резервных мировых запасов зерна, которые уже ниже предельно допустимого уровня - 20%. В числе «вызовов» XXI столетия и значительно возросшая опасность поражения посевов зерновых культур болезнями и вредителями, среди которых новые, более вирулентные расы бурой ржавчины пшеницы, фузариоз колоса, жук-диобротика и др. Особую тревогу вызывает и новый этап ресурсного кризиса, обусловленный скачком мировых цен на исчерпаемое сырье и продовольствие. В этой связи специального обсуждения заслуживает появившийся в последний период ажиотажный спрос на зерно с целью переработки его на биотопливо. С точки зрения смены парадигм в связи с необходимостью перехода к использованию неисчерпаемых ресурсов, и прежде всего энергии, роль растениеводства, как главного источника воспроизводимых ресурсов не только продовольствия, но и биотоплива, безусловно, требует существенного внимания. К настоящему времени обозначены громадные перспективы использования для этих целей уже известных и введения в культуру новых энергоемких видов растений. Большие возможности в этом направлении открываются за счет целенаправленного развития биоэнергетического направления селекции как тропических культур, так и рапса, кукурузы, сорго и других видов растений умеренного климата. При всех опасениях, связанных с использованием генетически модифицированных организмов, переработка их в биотопливо может оказаться вполне приемлемой. Важно учитывать и такую «абсолютно неустранимую» особенность сельского хозяйства, как экспоненциальный рост затрат исчерпаемых ресурсов на каждую дополнительную единицу продукции. Если в мировой экономике затраты энергии на каждый процент прироста ВВП снизились с 1% в 1970 г. до 0,5% в 2000 г. и в обозримой перспективе уменьшатся до 0,25%, то в растениеводстве дополнительные прибавки урожая, особенно при использовании «средних» и даже «худших» земель, постоянно растут. Поскольку затраты на энергоносители в себестоимости сельскохозяйственной продукции составляют 25-30% и имеют постоянную тенденцию к росту, а в АПК таких стран, как США и Канада, доля энергозатрат достигла соответственно 17 и 28%, проблема ресурсоэнергоэкономичности и энергетической самообеспеченности сельскохозяйственного производства приобретает первостепенное значение. С другой стороны, ориентация на широкое использование зерна с целью получения биотоплива несет и существенные риски. Если учесть, что в мире почти 2 млрд человек, т.е. трети всего населения, не хватает продуктов питания, а около 1 млрд борется с ожирением и расходует огромное количество топлива на содержание 800 млн автомобилей, то важно услышать и понять тех, кто всевозрастающий спрос на «энергоемкое зерно» и переход к «рапсовой экономике» воспринимают как глобальную авантюру. Тем более что, в соответствии с имеющимися прогнозами, в первой четверти XXI в. в условиях постоянного роста населения (рис. 6.54), уменьшения производства зерна в расчете на 1 человека и сокращения резервных фондов продовольствия мировой спрос и цены на него достигнут своего максимума уже в обозримом будущем. При этом считают, что уровень затрат на продовольствие большей части населения относительно его средних доходов приблизится к уровню начала XIX в. И все же Россия располагает громадными резервами для ответа на «вызовы» XXI столетия, особенно в области производства продовольственного, фуражного и технического зерна. В их числе одна из наибольших в мире землеобеспеченность (свыше 0,8 га пашни на 1 чел.), громадный ресурсный потенциал исчерпаемой энергии (нефти, газа, угля), пресной воды* и минерального сырья (в т.ч. фосфорных и калийных удобрений, мелиорантов и пр.), около 50% мировой площади черноземов («царя почв»), зоны производства высокобелковой пшеницы, самые дефицитные в структуре мировых растительных ресурсов гендоноры морозо- и зимостойкости, засухоустойчивости, короткого вегетационного периода и пр. Однако практическая реализация этих и других ресурсов отечественного АПК предполагает: 1. Создание ликвидного рынка зерна, обеспечивающего не простое, а расширенное воспроизводство (включающего обновление техники, развитие социальной и производственной инфраструктуры, высокую оплату труда земледельцев и пр.) за счет полного удовлетворения продовольственных потребностей, животноводства, производства крахмала, спирта и пр., а также спроса мирового рынка. Экспортные возможности России огромны, особенно в отношении высококачественного зерна (содержание белка и клейковины, отсутствие остаточных количеств пестицидов, тяжелых металлов и радионуклидов), его асинхронного по сравнению с США и странами Западной Европы производства, способности увеличения экспорта продуктов переработки зерна (муки, круп и пр.), расширения его видовой структуры (кукурузы, сорго, просо, нут, гречихи и пр.). 2. Развитие ускоренными темпами отечественного животноводства с целью ликвидации соответствующей импортной зависимости, общая цена которой в настоящее время достигла 36,5 млрд долл. в год. Очевидно, что полное самообеспечение и даже экспорт продуктов животноводства является наиболее эффективной и общепринятой среди развитых стран альтернативой экспорту зерна. Однако для этого необходимо развитие всей инфраструктуры производства высококачественных комбикормов, приближенной к соответствующим животноводческим комплексам. Одновременно важно увеличить долю грубых кормов в структуре полноценного обеспечения животных обменной энергией и переваримым протеином. 3. Техногенное оснащение и дотационность зернового хозяйства страны, в структуре которой наибольшая роль принадлежит высокопроизводительной многофункциональной системе машин, адаптированных к чрезвычайно разнообразным, в т.ч. экстремальным почвенно-климатическим и погодным условиям страны, а также полной обеспеченности хозяйств минеральными удобрениями, мелиорантами, пестицидами и пр. Поскольку из 16,3 млн т произведенных в России в 2008 г. минеральных удобрений свыше 14 млн т ушло на экспорт, а на каждый гектар посевов внесли 35 кг д.в. минеральных и 0,8-1,0 т органических удобрений (и то лишь на 5,5% посевной площади), недобор урожая зерна в целом по стране ежегодно достигает 40-60 млн т. Слабая защита посевов зерновых от вредителей, болезней и сорняков также приводит к потере как минимум 25-30 млн т зерна. Большим резервом наращивания его производства в стране становится также использование залежей и бросовых земель, площадь которых в последние годы превысила 40 млн га. Усиливая техногенную оснащенность хозяйств, важно учитывать ее разную территориальную экономическую и экологическую эффективность. Так, в условиях дефицита влаги (менее 300-400 мм осадков в год) результативность внесения азотных удобрений резко снижается. Вот почему утверждения ряда авторов о возможности повсеместного повышения урожайности, например, пшеницы в среднем до 4 т/га без дифференциации соответствующих показателей по регионам России не оправданны. Ранее нами уже обсуждались причины того, что, получая 24,5 ц/га пшеницы при средней норме азотных удобрений в 76 кг/га, в США постоянно наращивают их внесение (до 380 кг д.в. NPK/гa) под кукурузу с целью получения 8-9 т/га зерна. Опыт большинства зерносеющих регионов России также свидетельствует о том, что при росте урожайности озимой пшеницы свыше 50 ц/га в результате высоких цен на энергоносители, удобрения и средства защиты соответствующие затраты опережают стоимость реализации зерна, делая его производство низкорентабельным, а порой и убыточным. Так, по данным ученых НИИСХ ЦРНЗ (рис. 6.55), если при урожайности озимой пшеницы в 6 т/га соответствующая прибыль составляет 3,4 тыс. руб., то при 8 т/га убыток достигает 28 тыс. руб. 4. Переход к дифференцированному (высокоточному) использованию природных, биологических, техногенных, трудовых и других ресурсов. В числе таковых адаптивное макро-, мезо- и микрорайонирование соответствующих посевов (с учетом почвенно-климатических и погодных условий, топографии и пр.), оптимизация видовой и сортовой структуры посевных площадей и пр. А это, в свою очередь, предполагает увеличение площади таких культур, как кукуруза, сорго, рожь, ячмень, овес и другие, выступающих в неблагоприятных условиях в качестве культур-страхователей; бобовых и зернобобовых, обеспечивающих повышение плодородия почвы за счет биологической фиксации атмосферного азота и т.д. Очевидно, что в системе адаптивного растениеводства и земледелия абсолютно неприемлем лозунг: «пахать или не пахать?», поскольку использование нулевой, минимальной или обычной обработки почвы в первую очередь зависит от ее пригодности к прямому посеву, водопроницаемости, степени засоления и засоренности, разной отзывчивости культур и даже сортов и пр., что, в свою очередь, требует проведения картирования почв в различных агроландшафтах по их пригодности к различным вариантам системы мульчирующей, минимальной и нулевой обработки почвы. Показано также, что минимальная обработка почвы и прямой посев культур приводят к появлению ранее отсутствовавших видов сорняков. Одновременно повышается устойчивость сорняков к наиболее широко используемым гербицидам, что вызывает необходимость применения более дорогостоящих средств защиты. Таким образом, минимальная обработка почвы может обострять фитосанитарное состояние посевов, особенно в первые годы (сорняки, корневые гнили и т.д.), а также в условиях недостаточной гумусированности почвы и при неблагоприятных ее физических свойствах. Длительная безотвальная обработка способствует размножению многолетних сорняков и «провокационному истощению» запасов их семян в почве, что не исключает периодических (во влажные годы) вспышек засоренности. Ранее нами уже отмечалось неправомерность применения термина «интенсивность» только к уровню использования техногенных средств, поскольку таковой является и биологическая интенсификация на основе широкого использования сортов и гибридов с комплексной устойчивостью к действию абиотических и биотических стрессоров, конструирования агроэкосистем с сохранением механизмов и структур их биоценотической саморегуляции и т.д. Известно, что в классической сельскохозяйственной экономике, или экономике «непосредственного землепользования», интенсификацию понимали, прежде всего, как «большую ценность продукта», «покрытие повышенных расходов» и пр. Вот почему утверждения об эффективности сельскохозяйственного производства без обеспечения его рентабельности (в условиях рыночной экономики) бессмысленны. 5. Развитие адаптивной системы селекции и семеноводства как самых централизованных, широкодоступных и эффективных средств биологизации и экологизации интенсификационных процессов в растениеводстве, особенно в неблагоприятных и экстремальных почвенно-климатических и погодных условиях, а также при низком уровне техногенной оснащенности и дотационности хозяйств. Важнейшими при этом являются разработка и реализация сортовой агротехники на основе соответствующих агроэкологических паспортов. В настоящее время получили развитие такие новые направления селекции, как фитоценотическая, биоэнергетическая, эдафическая, экологическая, технологическая и другие, позволяющие обеспечить не только ресурсоэнергоэкономичность, природоохранность и рентабельность растениеводства, но и возможность конструирования адаптивных агроэкосистем и диверсификацию сельскохозяйственной продукции уже на этапе селекции. Полная реализация современных достижений в селекции возможна лишь при условии эффективного функционирования государственной системы сортоиспытания, призванной обеспечить репрезентативную, т.е. достоверную во времени и пространстве, оценку новых сортов и гибридов. 6. Обязательное проведение не только экономического, но и агро- и зооэнергетического анализа во всей системе «фактор - продукт». К примеру, в США такое требование закреплено в законах по АПК, а для проведения соответствующих НИР еще в 1960-х гг. был создан институт энергетического анализа. В условиях России агро- и зооэнергетический анализ играет особенно важную роль как в силу специфики природных условий, так и значительно (в 3-4 раза) меньшего прироста ВВП на дополнительные затраты энергии по сравнению с развитыми странами. Известно, что около 70-80% потерь в экономике США и России связано с природными катаклизмами (аномалиями) и приходится именно на сельское хозяйство. Попытки отнести удорожание ВВП в нашей стране только на особенности климата несостоятельны, поскольку, в отличие от теплых стран, где в среднем на одного жителя расходуют 4-5 т у.т., в России этот показатель хотя и больше (8-10 ту.т.), однако такой же, как в США и Канаде. Как уже отмечалось, в развитых странах за период, прошедший после энергетического кризиса 1960-1970 гг., энергозатраты в АПК снизились почти на 28-30%, хотя по выходу ВВП и остаются в 4 раза выше, чем в других отраслях экономики. Громадный перерасход энергоресурсов в АПК России обусловлен неоправданными потерями зерновой и другой продукции на этапах уборки, транспортировки, хранения и переработки. И наконец, обеспечив всепроникновение агро- и зооэнергетического анализа в отечественном АПК, удастся не только вскрыть имеющиеся резервы, но и доказать обоснованность дотаций в системе государственного регулирования этой основополагающей для страны сферы производства.
|