В большинстве стран с уже сложившейся рыночной экономикой собственность на землю все чаще понимается как право на пользование ею, тогда как представление о земле, как обычном товаре, исключающее большую часть населения из сораспоряжения основным богатством любой страны - землей, считается социальным абсурдом. Так, по мнению Т. Гро, проработавшего фермером в течение 33 лет, на «ферме завтрашнего дня земля не может служить предметом потребления или рыночным товаром, как автомобиль или обувь, которые производятся, продаются, используются, перепродаются и, наконец, выбрасываются. Земля не имеет ни одного свойства рыночного товара: ее никто не производил, ее нельзя сделать; она ограничена в размере поверхностью Земли; и право получать землю необходимо каждому человеку». Эти мысли полностью созвучны с концепцией о гармонизации отношений общества и природы и даже с идеями одного из главных авторов социально ориентированной рыночной экономики Л. Эрхарда, который считал, что частные интересы могут быть оправданы лишь тогда, когда они одновременно служат всему обществу. В целом, с учетом накопленного в течение последних десятилетий опыта по неадаптивному ведению сельского хозяйства преодоление его сегодняшней кризисной ситуации в нашей стране и в мире связано, в первую очередь, с переходом к качественно новым принципам сельскохозяйственного природопользования, в основу которых должна быть положена стратегия адаптивной интенсификации АПК.
Опыт большинства экономически развитых стран свидетельствует о том, что эффективно использоваться может земля как в условиях частной, так и государственной собственности. Так, в Нидерландах, Бельгии, Дании государственные земли занимают значительные площади, а в Израиле и Новой Зеландии госсобственность на землю преобладает. Доля арендуемых земель составляет в США 40% сельскохозяйственных угодий, в странах ЕС - 48, в т.ч. в Бельгии, Германии и Франции - свыше 60, Люксембурге - 53, Швеции - 45,2, Нидерландах, Португалии и Великобритании - 30 и более, Дании, Греции, Испании, Италии, Австрии и Финляндии - свыше 20 и Ирландии - 12,5%.
Если в 1969 г. из 2730 тыс. фермеров в США полными собственниками земли были 62,5%, частичными - 24,6, а арендаторами - 12,9, то к началу 1990 г. из 1925 ферм эти показатели равнялись соответственно 57,7; 31,0; 11,3%. За последние 40-50 лет фермерские хозяйства в США прошли путь от мелкотоварных до крупных агропромышленных предприятий. По оценке экспертов США, уже в 2000 г. только 50% крупнейших ферм обеспечивали около 75% производства всей сельскохозяйственной продукции страны. В настоящее время около 45% земель в США арендуется, а 41% фермеров являются арендаторами. При этом 62% арендодателей никакого отношения к сельскому хозяйству не имеют. Обычно используется чистая денежная и урожайно-долевая аренда. Характерно, что в «лучший» 1996 г. из 2064 тыс. ферм 1246 тыс. (с объемом реализации менее 20 тыс. долл. в год) по основному (аграрному) виду деятельности закончили год с убытком, т.е. более 60% американских ферм находились в «стрессовом экономическом состоянии».
Заметим, что нормы права на землю, исторически сложившиеся в России, принципиально отличались от таковых в странах Западной Европы. Если последние, базируясь на Юлианском кодексе (римское право), делали акцент на индивидуальном (личном) праве владения землей, то правовые традиции в России основывались на византийских принципах, согласно которым реальное землепользование находилось в руках сельской общины. Кроме того, признание верховного правителя главным собственником всех богатств страны, в т.ч. и земли, не оставляло места для частной собственности на нее. Лишь в 1785 г., в соответствии с Наказом и Жалованной грамотой дворянству Екатерины II, помещики стали полными собственниками земли и другого имущества. С 1801 г. в России разрешалось покупать землю купцам, горожанам и государственным крестьянам. Основным актом, регулирующим новые формы землевладения и землепользования, стал Манифест 1861 г., в соответствии с которым отменилось крепостное право, крестьянам предоставлялось право приобретать в собственность недвижимое и движимое имущество, а сельская община получала права юридического лица, включая возможность покупать недвижимое имущество и распоряжаться им. Причем принятые в тот период законы ставили своей целью сохранение, а не раздробление общины. Право собственности самих крестьян на землю было в определенной степени условно и рассматривалось как средство, обеспечивающее возможность их существования. Продажа земли за пределы деревенской общины была запрещена, т.е. вводился принцип внутридеревенского оборота земли.
После реформы 1861 г. земли в Европейской части России распределились следующим образом: 38,5% - государственные земли (в основном это были леса и несельскохозяйственные земли), земли царской семьи - 1,9%, крестьян - 33,6, помещиков и других частных собственников - 23,8, юридических лиц - церкви, города и т.д. - 2,2%. При этом 85% крестьянских земель приходилось на общинные земли и только 15% (в основном это земли бывших государственных крестьян) - на частновладельческие. Средний надел крестьянской семьи составлял около 6 га, а помещичьего хозяйства - 600 га. В целом же доминирующая роль общинной крестьянской собственности оставалась важнейшим фактором земельных отношений в России вплоть до революции 1917 г. Даже после столыпинской реформы 1905 г., предоставившей крестьянам право выхода из общины, лишь менее 10% крестьян покинули ее. Следовательно, несмотря на официальный отказ от общины, она продолжала оставаться основой сельскохозяйственного производства и организации сельской жизни.
Однако при многих недостатках передельной общины она сохранилась вплоть до 1917 г., причем ей принадлежали лучшие земли. Следует также учитывать и то, что сравнительно тяжелые природно-климатические условия в течение многих веков создавали в России условия, крайне неблагоприятные для индивидуальной деятельности крестьян. Постоянный риск разорения и гибели сделали жизненным такой мощный инструмент экономической и социальной поддержки крестьянина-земледельца, каким была община (сначала родовая, а потом и соседская), сыгравшая главенствующую роль в жизни российского народа. Неслучайно уже в XVI в. русские крестьяне объединяли свои дворы и хозяйства в многодворные деревни и села. Общинный уклад жизни привел к тому, что важнейшие сельскохозяйственные работы - сенокос, жатва и т.п., особенно на барщине, выполнялись коллективно.
В настоящее время в России 83% земель сельскохозяйственного назначения находится в частной собственности физических лиц. Уже к концу 2006 г. в стране насчитывалось почти 11,8 млн собственников земельных долей, 255 тыс. собственников земель крестьянских (фермерских) хозяйств, 17,5 млн личных подсобных хозяйств и 13,5 млн садовых участков. В 2006 г. из 167,6 млн га сельскохозяйственных угодий 133,5 млн га были в сельскохозяйственных предприятиях и организациях, 21,5 млн га - в крестьянских (фермерских) хозяйствах, 8,5 млн га - личных подсобных хозяйствах. Приватизация государственных земель проходила под лозунгом приоритета частной собственности на землю при явном завышении ее роли в организационно-правовой структуре сельского хозяйства и возможностей достижения высоких производственных результатов. Критическое положение сельского хозяйства России, приведшее практически к полной потере ее продовольственной безопасности, наглядно свидетельствует о том, что решающим фактором в подъеме сельского хозяйства оказываются не только и даже не столько формы землевладения, сколько характер землепользования.
Известно, что развитие капитализма в конце XIX - начале XX вв. в большинстве стран мира сопровождалось отделением землевладения от землепользования, что расширяло роль арендных отношений в сельском хозяйстве. Так, в Англии к 1914 г. на фермеров-арендаторов приходилось свыше 90% всех сельскохозяйственных угодий. К этому периоду сформировались разные типы и формы аренды. Наряду с типичной капиталистической арендой (фермер-предприниматель является полным хозяином сельскохозяйственной продукции, а арендная плата производится деньгами с учетом дифренты), продолжала существовать и некапиталистическая аренда, т.е. уплата за арендованную землю долей урожая. В зависимости от сроков аренды различались пожизненная, длительная и краткосрочная ее формы. Сложилось и соответствующее законодательство, строго регламентирующее порядок аренды, сроков и условий оплаты, вознаграждения за повышение плодородия почвы и т.д. При этом, как отмечал К. Маркс, «фермер избегает делать какие-либо улучшения и затраты, которые он не может выручить в течение арендного срока». В то же время при долгосрочных арендах землепользователь заинтересован производить более значительные вложения капитала, поскольку появляется возможность лучше использовать их, увеличивая таким образом размер прибыли. Уже с 1875 г. в Англии предусматривалось вознаграждение фермера за проведенные, но не использованные к концу арендного срока улучшения земли: орошение, осушение, известкование и пр.
Главные особенности арендных отношений в дореволюционной России были связаны с крестьянским малоземельем, краткосрочностью, обычно испольным и отработочным способом аренды, т.е. использованием отсталых некапиталистических форм аренды, что явилось естественным следствием общей отсталости земледельческого хозяйства. Земельный кодекс РСФСР, функционировавший в 1920-х гг., предусматривал трудовую аренду земли как «временную переуступку прав на землю трудового использования». При этом срок аренды не мог превышать 3-6 лет, а оплата за аренду была денежной и натуральной. По данным П.И. Лященко, арендный фонд земли в тот период формировался в основном за счет маломощного крестьянства, а к 1927 г. арендой было охвачено не более 2-5% от общей площади сельскохозяйственных угодий.
В связи с обсуждаемым вопросом определенный интерес представляют формы аренды земли и формирования арендных отношений. В зарубежной практике чаще всего применяют следующие формы арендной платы: фиксированная денежная и натуральная денежная. Так, в США, где в аренде находятся 46% фермерских земель, формы аренды различны. Для растениеводческих хозяйств наиболее распространена денежная и так называемая издольная аренда. В целом же по стране преобладает денежная форма аренды (67%), хотя в ряде регионов (в основном в штатах кукурузного пояса) преобладает издольная. Национальной службой сельскохозяйственной статистики MCX США осуществляется детальный региональный мониторинг изменения стоимости важнейшего структурного элемента недвижимости - земельных угодий. В конце 1990-х гг. средневзвешенная стоимость всех типов обрабатываемых земель во всех регионах США увеличилась, и к 2000 г. средняя стоимость обрабатываемых земель по стране в целом составила 3,4 тыс. долл/га, с максимальными значениями в регионе Тихоокеанских штатов (например в Калифорнии - до 13,1 тыс. долл/га). При этом высокая стоимость характерна для орошаемых земель (табл. 6.139).

Сельскохозяйственная политика Франции, действующая на основе закона об аренде, сводится к ограничению прав собственников на землю, не занятых ее обработкой. За последние 40 лет здесь отмечено дальнейшее усиление прав фермеров за счет уменьшения прав землевладельцев. Достигнуто это было в первую очередь путем уточнения условий, при которых арендуемая земля может быть возвращена землевладельцу, если он будет обрабатывать ее сам на постоянной основе и при наличии профессионального опыта, обеспечивающего максимальную эффективность землепользования.

---

Имя:*
E-Mail:
Комментарий:

Добавить