Новости

Неадаптивность - главная причина кризиса в отечественном сельском хозяйстве

18.12.2015

Начатые в России еще в 1930-х гг. работы по научно обоснованному агроэкологическому районированию территории, типологии и комплексной оценке сельскохозяйственных угодий так и остались незавершенными. Причем если к 1900 г. в европейской части России и даже в пределах отдельных губерний структура основных сельскохозяйственных культур (ржи, овса, ячменя, льна, гречихи, кукурузы, проса, сорго и др.) была четко приурочена (методом «проб и ошибок») к определенным почвенно-климатическим и макро-, мезо- и микрозонам, то уже с 1930-х гг. в складывающейся структуре посевных площадей наблюдалась тенденция неоправданной мозаичности культур даже в районах, сходных по типам почв, тепло- и влагообеспеченности, продолжительности вегетационного периода и т.д. Например, в 1920-х гг. в северных уездах Самарской губернии (область лесостепи) преобладала рожь и возделывалась гречиха; в средних (область черноземной степи с тучными черноземами) появлялись мягкие пшеницы; в южных уездах (область черноземов и каштановых суглинков) доминировала твердая пшеница. Даже в зоне бывшего «ржаного царства» рожь, занимавшая ранее площадь свыше 28 млн га и обладающая большей по сравнению с пшеницей скороспелостью, зимостойкостью, устойчивостью к кислым и бедным почвам, меньшей потребностью в сумме активных температур, высевалась на площади лишь 8 млн га. Если для озимой пшеницы нормальным считается pH = 6,0-6,5, то в Нечерноземной полосе рожь обеспечивает высокие урожаи при pH = 4,5-5,0. На формирование единицы сухого вещества эта культура использует на 20-30% воды меньше, чем пшеница. Озимая рожь успешно противостоит засоренности полей, созревает на 15-20 дней раньше, чем яровая пшеница. По холодовыносливости и зимостойкости озимая рожь значительно превосходит озимую пшеницу (у узла кущения способна длительное время выносить температуры -8...-20°С), в меньшей степени подвержена выпреванию. Характерно, например, что в республиках и областях Поволжского экономического района способность озимой ржи обеспечивать устойчивость урожая в неблагоприятных условиях среды 1,5 раза выше, чем озимой пшеницы (вариабельность урожайности соответственно 37 и 54%), а число провальных (катастрофических) лет (когда урожайность колосовых зерновых ниже 10 ц/га) у ржи здесь в 2,6 раза меньше, чем у пшеницы.
Наконец, многочисленные данные опровергают бытующее мнение, что зерно ржи якобы малопригодно для кормовых целей. Хотя в зерне ржи и пшеницы содержится примерно одинаковое количество питательных веществ, содержание многих незаменимых аминокислот у ржи выше. Богатое углеводами с низким содержанием сырой клетчатки и высокопереваримое, зерно озимой ржи является отличным кормом для свиней и жвачных. Расширение посевов пшеницы (самой требовательной к почвенным условиям среди хлебных злаков культуры) с 40 млн до 61 млн га (в период 1940-1980 гг.), а тем более вытеснение ею таких культур, как рожь, овес, сорго, просо, нут, не только не уменьшило зависимости производства зерна от «капризов» погоды, но, наоборот, увеличило число провальных лет. При этом значительно уменьшились валовые сборы зерна именно тех культур (ржи, овса, проса), которые в наибольшей степени приспособлены к неблагоприятным почвенноклиматическим и погодным условиям нашей страны (табл. 6.140).

Неадаптивность - главная причина кризиса в отечественном сельском хозяйстве

Ошибочность отмеченных выше тенденций в изменении видовой структуры посевных площадей в масштабе страны была тем более очевидной, если учесть, что в России фуражные культуры занимали более 75% посевной площади и ежегодно для производства концентрированных кормов использовалось до 40 млн т зерна пшеницы, которая во многих регионах страны уступала по урожайности (а нередко и качеству) другим фуражным зерновым культурам. В этой связи заслуживало внимания расширение площадей ржи в Нечерноземной зоне и Поволжье, овса в Западно-Сибирском, Уральском и Волго-Вятском экономических районах, проса в Поволжском, Уральском, Западно-Сибирском экономических районах и т.д.
Абсолютизация безрентных отношений в сельском хозяйстве, положенных в основу «уравнительного» землепользования и «титулярного» планирования неизбежно приводила и к шаблонному распространению по всей стране вначале травопольной, а затем и пропашной системы земледелия. Причем при переходе к пропашной системе земледелия в начале 1960-х гг. были необоснованно (без учета специфики местных экологических условий и производственных возможностей) распаханы большие площади сенокосов и пастбищ, расширены посевы пропашных культур на склонах крутизной 5° и более, сокращены посевы многолетних трав даже в зонах с достаточным увлажнением. Одновременно произошло перенасыщение севооборотов однотипными культурами, резко уменьшилась их почвозащитная и почволучшающая роль, в результате чего эрозионные процессы достигли катастрофических масштабов. При этом ежегодно в масштабе страны смывалось 1,5-1,6 млрд т почвы, содержание питательных веществ в которой было равноценно 38 млн т туков, т.е. превышало их количество во вносимых минеральных удобрениях. За период с 1893 по 1980 г. доля валового сбора зерна за счет озимых колосовых снизилась с 41,8 до 29,7%. В то же время озимые культуры по сравнению с яровыми не только обладают лучшими противоэрозионными свойствами, но в засушливые и холодные годы (например, озимая рожь и пшеница) дают более высокие урожаи даже там, где в благоприятные годы этого превосходства нет.
Ранее уже отмечалась недостаточная доля в структуре посевных площадей бобовых и зернобобовых культур, необходимость увеличения которых связана с несбалансированностью кормового рациона по белку, а также с уникальной способностью этих культур повышать плодородие почвы за счет биологической фиксации атмосферного азота. В этой связи целесообразно увеличить не только площади озимых культур там, где у них более высокая, по сравнению с яровыми, урожайность (Северо-Западный, Центральный, Волго-Вятский, Центрально-Черноземный и Поволжский районы РФ), но и существенно расширить посевные площади под зернобобовыми культурами и многолетними бобовыми травами (до 30-50%) на окультуренных лугах и пастбищах.
Известно, что в земледелии наиболее эффективным средством дифференцированного использования почвы и микроклимата, техники, удобрений и пестицидов, культивируемых видов и сортов является севооборот. Между тем сложившаяся еще в 1930-х гг. система внутрихозяйственного землеустройства, при которой соотношение культур и порядок их ротации базировались преимущественно на централизованно доведенном плане производства сельскохозяйственных культур (без должного учета особенностей местных почвенно-климатических и погодных условий) и формировании крупномасштабных, обычно объединяющих разнородные участки полей, не обеспечивала дифференцированного использования компонентов природной среды (почвенного плодородия, запасов влаги, суммы активных температур, разной продолжительности безморозного периода и др.), лимитирующих в большинстве регионов страны величину и качество урожая. Неизбежным следствием такого «титулярно-уравнительного» землепользования оказывается большая зависимость продуктивности агроценозов от «капризов» погоды, резкое снижение эффективности применения техногенных факторов интенсификации растениеводства, усиление процессов водной и ветровой эрозии почвы, загрязнение и разрушение окружающей среды.
Специфические условия и «абсолютно неустранимые» особенности сельскохозяйственного производства были слабо учтены и в системах ценообразования, организации труда и его материального стимулирования. Приведенный ранее тезис «надежный урожай всегда более желателен, чем максимальный урожай», общепринятый в большинстве развитых стран мира, обоснован не только агробиологически, но и экономически. Именно в неблагоприятные по погодным условиям годы от земледельца требуется полная мобилизация всего комплекса знаний, большие затраты труда и средств, что, в конечном счете, должно учитываться при формировании цен на сельскохозяйственную продукцию. Известно, например, что на международном рынке цены на зерно значительно варьируют в зависимости от погодных условий. Кроме того, в сельском хозяйстве, являющемся, по существу, «цехом под открытым небом», планирование производства, формы организации труда и его материальное стимулирование в большей степени, чем в какой-либо другой сфере деятельности человека, должны быть ориентированы на конечные, а не промежуточные результаты работы.
«Абсолютно неустранимые особенности» сельскохозяйственного производства предопределяют и специфику инвестиционной политики в АПК. К 1986 г. в пересчете на 100% питательных веществ в России производилось 33,2 млн т минеральных удобрений, т.е. больше, чем в США, ФРГ, Великобритании и Франции вместе взятых (32 млн т). При этом среднее потребление минеральных удобрений на 1 га пашни достигло 118 кг (в США - 92, Канаде - 47). Однако за период 1978-1988 гг. объем валовой продукции сельского хозяйства увеличился всего лишь на 25% (в т.ч. производство зерна на 16%, сахарной свеклы на 12%, а производство картофеля сократилось на 9%). Если средняя урожайность зерновых и зернобобовых в мире к концу 1980-х гг. в странах Западной Европы превысила 45 ц/га, то в России была не более 18 ц/га. Все это привело к острому дефициту сельскохозяйственной продукции в стране. В 1986-1989 гг. среднегодовой объем импорта сельскохозяйственного сырья и продовольственных товаров достиг 12,4 млрд инв. руб., в т.ч. среднегодовой объем продовольственного импорта - 10,7 млрд инв. руб. Доля импорта пищевых товаров и сырья для их производства в общем импорте продукции АПК составляла 75%, тогда как на импорт оборудования пищевой и табачной промышленности приходилось лишь 5%. При общем росте импорта всей продукции АПК за 1970-1989 гг. в 6,3 раза (с 2,6 млрд до 16,4 млрд инв. руб.) импорт оборудования пищевой промышленности увеличился в 7,2 раза, концентрированных кормов - в 6 раз, зерна - в 26,5, продовольственного сырья - в 24,9, мясомолочных продуктов - в 9,3, сахара и растительного масла - в 18,6, плодов и овощей - в 3,3, напитков и табачных изделий - в 1,7 раза. Только за 10 лет (1980-1989 гг.) было импортировано продовольствия и сырья для его производства на 130 млрд руб., причем около половины на свободно конвертируемую валюту.
Ранее нами уже рассматривалась обоснованность первоочередных вложений капитала в «лучшие земли», позволяющие получить высокую прибыль благодаря использованию «наибольшего количества естественных элементов плодородия». Междутемв 1950-е и последующие годы в России громадные материальные ресурсы были затрачены на освоение новых земель в зонах рискованного земледелия (Казахстане и других регионах), тогда как сельское хозяйство в Центрально-Черноземной и особенно Нечерноземной зонах, традиционно гарантирующих, благодаря сравнительно достаточной тепло- и влаго-обеспеченности, получение высоких урожаев зерна и других сельскохозяйственных культур, приходило в упадок. Именно в Северо-Западных и Центральных районах России внесение минеральных удобрений обеспечивает наибольшую прибавку урожая. Так, в Нечерноземной зоне на каждый центнер туков (N40P40K40) можно получить дополнительно 5-9 ц/га зерна, тогда как в Казахстане вследствие систематических засух средняя урожайность яровой пшеницы за 1960-1970 гг. не превышала 7,5 ц/га, а с учетом использования на посев 1,5 ц/га семян - фактически 6,0 ц/га (в условиях ГСУ - за 1960-1980 гг. - в среднем 10,6 ц/га). В этой связи уместно еще раз напомнить идеи Н.И. Вавилова и Д.Н. Прянишникова о необходимости «осеверения» отечественного земледелия, предлагавших для предотвращения тяжелых последствий засухи создать лишний миллиард пудов зерна в Нечерноземной зоне. О необоснованности инвестиционной политики в АПК страны свидетельствовал и тот факт, что уровень оснащения основными производственными фондами хозяйств, расположенных в неблагоприятных и экстремальных почвенно-климатических и погодных условиях России, был самым высоким, а продуктивность их сельскохозяйственных угодий - низкой.
В настоящее время в России вопрос об «осеверении» земледелия встал с еще большей остротой. Известно, что если в северных районах европейской территории России вероятность засух оценивается в 5%, то в южных (Ставропольский край, Ростовская область) - в 30-40%, а в Юго-Восточных - 60% и более. Несмотря на короткий вегетационный период, недостаток тепла и сравнительно низкое плодородие почв, районы Севера (особенно европейского) благоприятны для возделывания большого числа зерновых, овощных и ягодных культур, а также однолетних и многолетних трав. Последнее, кстати, и обусловило преобладающий здесь в прошлом «сенной», а не «зерновой» тип кормления сельскохозяйственных животных.
Эффективность функционирования агропромышленного комплекса в решающей степени зависит и от уровня развития смежных с ним отраслей (сельскохозяйственного машиностроения, гидротехнической мелиорации, хранения, транспортировки, переработки и т.д.). Подчеркивая важность интеграции сельскохозяйственного производства с перерабатывающей промышленностью, В.И. Ленин писал: «...соединение с земледелием технической переработки продуктов сельского хозяйства представляет из себя один из наиболее рельефных признаков ... прогресса в земледелии». Для АПК страны были характерны существенные структурные диспропорции, оказавшиеся наибольшими в развитии перерабатывающих отраслей. Так, если соотношение стоимости фондов сельского хозяйства и пищевой промышленности в России составляло 1:0,15, капиталовложений - 1:0,09, конечной продукции - 1:2,3, то в США соответственно 1:0,54; 1:1,22 и 1:9. В результате ежегодные потери сельскохозяйственной продукции в масштабе страны достигали 25-30%. Кроме того, из-за несовершенства применяемых в пищевой промышленности технологий и оборудования выход готовой продукции из каждой тонны сельскохозяйственного сырья был в 1,2-1,7 раза ниже, чем в США и странах Западной Европы. К сожалению, приведенные выше негативные тенденции в отечественном АПК в настоящее время не только не устранены, но и продолжают усугубляться.
Одна из главных причин такой ситуации, на наш взгляд, состоит в том, что в стране были нарушены принципы адаптивного развития сельскохозяйственного производства практически на всех уровнях его организации, что значительно усилило негативное влияние «сил природы» и недостатка (количественного и качественного) техногенных средств. Например, чем хуже почвенно-климатические и погодные условия, чем ниже уровень дотационности и техногенной оснащенности хозяйств, тем более дифференцированным должно быть применение техногенных факторов, тем важнее экологическая устойчивость культивируемых видов, сортов и агроэкосистем. Однако вместо естественного в подобной ситуации перехода к более адаптивной и дифференцированной системе сельскохозяйственного природопользования в стране преобладала «уравнительная» система землепользования.
Преимущественно химико-техногенная интенсификация сельского хозяйства подвергается критическому анализу прежде всего в странах, достигших наибольшего уровня техногенной оснащенности своих хозяйств. Несовместимость односторонне техницистского подхода к наращиванию производства продуктов питания с концепцией гармонизации отношений человека и природы, общества и биосферы обусловила активный поиск альтернативных решений в производстве сельскохозяйственной продукции. Вот почему индустриально развитые страны, обладая мощным материальным и научным потенциалом, активно и быстро переходят к ресурсоэнергоэкономному и природоохранному сельскому хозяйству, в основу которого положены биологизация и экологизация интенсификационных процессов, составляющих базис адаптивной стратегии. Очевидна необходимость перехода к стратегии адаптивной интенсификации сельского хозяйства и в нашей стране.
Возвращаясь к вопросу о менее благоприятных почвенно-климатических и погодных условиях в России, подчеркнем, что именно это обстоятельство выдвигает проблему всепроникающего повышения адаптивности отечественного сельского хозяйства на первый план, поскольку чем хуже почвенно-климатические и погодные условия, тем важнее биологизация и экологизация продукционного и средоулучшающего процессов в агроэкосистемах на основе более полной реализации «даровых сил природы» и наукоемкости: дифференцированного (высокоточного) использования природных ресурсов, адаптивного потенциала культивируемых видов и сортов растений, а также техногенных факторов; увеличения видового и сортового разнообразия агроэкосистем (подбор видов и сортов-взаимострахователей); конструирования высокопродуктивных экологически устойчивых агроэкосистем и агроландшафтов; предотвращения водной и ветровой эрозий почвы за счет формирования почвоохранных и ресурсоэнергоэкономных структур посевных площадей; соответствия видовой и породной структуры животных, а также технологий их содержания местной кормовой базе; создания адаптивной производственной и социальной инфраструктуры АПК и др.
В связи с продолжающимися в нашей стране дискуссиями о системах земледелия, индустриальных технологиях и других регламентирующих деятельность земледельца условиях, заметим, что уровень интенсивности современного растениеводства все чаще определяется не столько техногенной насыщенностью и жесткостью соблюдения «технологической дисциплины», сколько степенью использования воспроизводимых (природных и биологических) ресурсов и соответствием (адаптивностью) всего технологического комплекса местным особенностям почвы, климата, погоды, конъюнктуры рынка и пр., т.е. его многовариантностью, гибкостью и, главное, наукоемкостью. А это, в свою очередь, означает, что рекомендации науки не могут быть повсеместно и ежегодно однотипными, поскольку использование многочисленных и разнообразных адаптивных (гибких) технологий требует в каждом конкретном случае принятия решений с учетом реально складывающейся ситуации.
Важнейшим условием перехода к адаптивной стратегии развития сельского хозяйства является концентрация внимания исследователей и практиков не на декларативной, а на содержательной части (адаптивности) предлагаемых систем земледелия и технологий. Например, не вызывает сомнения, что зональные и ландшафтные системы земледелия, так же как и землеустройство, при сохранении сложившихся преимущественно химико-техногенных и уравнительных подходах к их «наполнению» не станут адаптивными. При этом уровень адаптивности отечественного сельского хозяйства теснейшим образом связан с обоснованностью (надежностью) предложений ученых и сервисных служб. He секрет, что существенный ущерб в нашей стране нанесли и наносят недостоверные научно-производственные рекомендации, нередко выдаваемые без достаточной пространственной и временной репрезентативности. Сопряжено это с тем, что во многих регионах опытные поля, участки государственного сортоиспытания, сеть агрохимического обслуживания, агрометеорологические посты, пункты сигнализации расположены на территориях, почвенные и микроклиматические условия которых вовсе не типизируют агроэкологические особенности зон, где реализуются соответствующие рекомендации. Такое «загрязнение» информационной среды не только обесценивает труд многих тысяч добросовестных научных работников, но снижает и без того невысокие адаптивные и адаптирующие возможности отечественного сельского хозяйства. Переход к адаптивной стратегии требует принципиально новых научных и организационных решений для обеспечения адаптивной интеграции сельскохозяйственного производства в систему рационального природопользования, значительного увеличения наукоемкости всей системы ведения сельского хозяйства. Последний аспект связан с более полным использованием как накопленных в течение тысячелетий адаптивных подходов в сельскохозяйственном землепользовании, так и полученных в последний период результатов фундаментальной науки.
Следует подчеркнуть особую значимость в условиях нашей страны адаптивного подхода к агроэкологическому макро-, мезо- и микрорайонированию территории в связи с тем, что с ухудшением почвенно-климатических и погодных условий возрастают затраты не только антропогенной энергии на каждую дополнительную единицу конечной продукции, но и солнечной энергии на синтез единицы органического вещества. Неслучайно И.А. Стебут в качестве главной задачи рассматривал создание «по-районного сельского хозяйства России». Н.И. Вавилов особо отмечал всевозрастающую значимость правильного районирования видов и сортов культурных растений. Однако, несмотря на огромный практический опыт и научный задел, методология и методика агроэкологического районирования сельскохозяйственных культур остаются слабо разработанными, а его практические возможности в нашей стране до настоящего времени оказались нереализованными. Следует также учитывать, что необходимость адаптивного агроэкологического районирования резко возросла из-за глобальных и локальных изменений климата, что требует срочной и постоянной корректировки зональных систем земледелия.
Бесспорно, сложившаяся в этой области знаний ситуация во многом объясняется отмеченными выше субъективными причинами. И все же это не меняет существа и остроты проблемы, т.к. наиболее распространенные подходы к районированию территории (агроклиматическое, почвенно-климатическое, природно-хозяйственное, физико-географическое и др.) могут лишь дополнять агроэкологическое районирование. Напомним, что для России конца XIX в. был характерен именно агроэкологический подход к дифференцированному использованию природных и биологических ресурсов. Известно также, что в Германии, Италии, США и других странах бонитировка почв в тот период проводилась преимущественно на основе учета урожайности различных сельскохозяйственных культур и такая же оценка преобладает в этих странах до настоящего времени. То обстоятельство, что на территории России проходят биологические границы возможного произрастания практически всех культивируемых видов растений, резко усиливает необходимость дифференцированного (высокоточного) использования лимитирующих величину и качество урожая факторов природной среды. Вот почему в нашей стране всегда существовали локальные территории («острова») земледелия, особенно за пределами его общей северной и даже полярной границы.
В процессе агроэкологического районирования территории, в т.ч. на высших его уровнях, должно быть обеспечено адаптивное соотношение между кормовой базой и региональной структурой видов и пород животных. Еще в 1770 г. А.Т. Болотов писал, что соблюдение должной пропорции между скотоводством и хлебопашеством есть главнейший пункт внимания сельского хозяйства. Для Севера России, например, считался более пригодным «сенный», а не «зерновой» тип кормления животных. Сложившаяся к настоящему времени в России диспропорция между региональной структурой животноводства и кормовой базой свидетельствует об игнорировании принципов агроэкологического районирования территории и адаптивного формирования инфраструктуры АПК. В этой связи нельзя не отметить крайне низкую продуктивность лугов и пастбищ, что является одной из главных причин неоправданного расхода большого количества зерна на кормовые цели. Кроме того, только в результате повышения продуктивности лугов и пастбищ удастся «разгрузить» пашню, переводя под залужение сильно эродированную ее часть, оптимизировать видовую структуру посевных площадей, увеличить долю посевов бобовых культур и пр.


Имя:*
E-Mail:
Комментарий: